Елена Доброва - Громкие убийства

Почти сразу же после венчания она отправилась в Краковский университет для того, чтобы оставить свою подпись в книге почетных гостей. Тогда же в Кракове встречали австрийскую принцессу. Гордая Марина поспешила покинуть город, опасаясь соперничества в славе со стороны австриячки. Словом, русская царица Марина наслаждалась своей известностью, властью, внезапно оказавшейся у нее в руках и неслыханным до той поры богатством.

А в то время отец Марины Мнишек, Ежи, принимал у себя русского посла, который передал польскому воеводе от имени русского царя 300 000 злотых. Тогда удовлетворенный полученной суммой отец дал дочери разрешение на переезд в Москву. Марина Мнишек покинула Самбор 2 марта 1606 года. В тот день ее сопровождала многочисленная свита, состоявшая, по одним данным, из 1269, а по другим – из 3619 человек.

Прежде чем Марина достигла главных ворот Москвы, прошло больше месяца. Виной тому стали плохие дороги и испортившаяся погода. Кроме того, по пути царица вынуждена была подолгу останавливаться в литовских и белорусских крупных поселениях, жители которых устраивали в честь русской императрицы пышные пиршества.

Только 18 апреля 1606 года свита царицы Марины перешла российскую границу. Русские люди гостеприимно встретили новую императрицу. Особенно любезно ее чествовали в Смоленске. Для того чтобы выразить свое уважение, царь Дмитрий выслал навстречу Марине отряд стрельцов, возглавляемый воеводой Басмановым. Он-то и передал царице дорогие подарки от Отрепьева. В числе прочих была и золотая карета, обитая изнутри красным бархатом и отделанная серебряными гербами Российского государства.

Рано утром 2 мая 1606 года царица Марина в сопровождении свиты въехала в златоглавую Москву. Церемония встречи царя и царицы надолго запомнилась москвичам, которые тогда высыпали на улицы города. Шествие бояр, вышедших навстречу царице, сопровождалось малиновым звоном колоколов даже самых дальних от Кремля московских соборов. Марина с гордостью и величием царицы принимала все почести, оказываемые ей русскими людьми. При встрече Марины не забыли и о музыкантах. Едва царица приблизилась к Спасским воротам Кремля, как 50 барабанщиков забили в свои барабаны и 50 трубачей заиграли в медные трубы. Находившийся тогда в Москве голландец Паерле позднее вспоминал: «[Барабанщики и трубачи] производили шум несносный, более похожий на собачий лай, нежели на музыку, оттого, что барабанили без всякого такта, как кто умел». Тем не менее зрелище было торжественным и красивым.

После этого Марина Мнишек отправилась на встречу с мужем. А спустя еще некоторое время ее препроводили в Благовещенский монастырь, в котором она и познакомилась с «матерью» царя Дмитрия, Марфой Нагой. В том монастыре Марине пришлось провести еще несколько дней, терпеливо ожидая наступления дня венчания.

Нужно сказать, что Марина Мнишек оказалась весьма привередливой гостьей. Часто при встречах с царем она жаловалась ему на грубую русскую пищу, которую ей предлагали в монастыре. Тогда, жалея супругу, Лжедмитрий распорядился доставить в обитель лучших польских поваров для того, чтобы те готовили особенные блюда для царицы Марины. А чтобы ей не было скучно, Отрепьев прислал в монастырь музыкантов, что вызвало среди москвичей неодобрительный ропот.

Церемония венчания Лжедмитрия I и Марины Мнишек состоялась 8 мая 1606 года. В тот день русскому царю пришлось отказаться от соблюдения многих вековых традиций. Так, например, по русским обычаям венчания никогда не проходили перед постным днем пятницей. Церемония же венчания царя Дмитрия проходила в четверг.

Кроме того, перед самым началом церемонии Марина Мнишек была помазана на царство и венчана шапкой Монамаха патриархом Игнатием. До той поры такой обряд проводили только с мужчинами, восходившими на трон. Марина Мнишек стала первой женщиной, помазанной на царство. Говорили о том, что, давая разрешение на венчание царским венцом, Отрепьев желал угодить жене и продемонстрировать окружающим ее особенное положение.

В тот день причастие совершалось по христианским канонам. Марина вкусила хлеб и испила из чаши с красным вином, что категорически запрещала Римско-католическая церковь. Более того, Римская курия могла расценить такой поступок Марины как отречение от католической веры и принятие христианства. На самом деле Отрепьев не вынуждал супругу сменить веру. Однако требовал от нее выполнения и соблюдения всех традиций, которые существовали на русской земле, в том числе и обрядов христианских.

После завершения обряда венчания царь Дмитрий и царица Марина взошли на золотой и серебряный троны. На них были надеты русские одежды. Письменные источники свидетельствуют о том, что платье Марины так густо покрыли жемчугом и драгоценными каменьями, что невозможно было догадаться о том, какого на самом деле оно цвета.

Торжества, посвященные венчанию русского царя, продолжались и на следующий день. Тогда царь и царица вышли к народу, надев польские платья. Марина и Лжедмитрий, отбросив застенчивость, лихо отплясывали по-гусарски. В тот день гордый Ежи Мнишек с радостью прислуживал за столом своей дочери, русской царице Марине.

Прошло несколько дней. Поляки, прибывшие в столицу со свитой Марины, осмелели настолько, что перестали чувствовать себя гостями и делали в Москве все, что хотели. Наконец москвичам надоело терпеть бесчинства, устраиваемые иноземцами. С каждым днем в столице становилось все тревожнее.

Сложной внутригосударственной ситуацией не поленились воспользоваться бояре, которые давно уже вынашивали план свержения с престола самозванца и его польской красавицы. Тогда заговорщиков-бояр возглавил князь Василий Шуйский, с некоторых пор получивший славу мятежника и изменника, но чудом оказавшийся помилованным государем.

В один из дней к Лжедмитрию пришел человек, который рассказал царю о том, что во дворце готовится заговор. Имя главаря заговорщиков не нужно было долго угадывать. Это был Василий Шуйский. Однако тогда Отрепьев по вполне понятным причинам (ведь по правую руку от него сидела молодая и красивая жена) не придал значения сообщению. Торжества по случаю венчания приказано было продолжать.

Вполне возможно, что бояре не захотели бы открыто выступить против царя Дмитрия, если бы не хитрые князья Шуйские. Однажды рано утром, 17 мая 1606 года, москвичей разбудил колокольный звон. Собравшийся на Лобном месте народ вскоре узнал от Василия Шуйского о том, что поляки якобы желают убить царя Дмитрия. Разъяренная толпа устремилась к царскому дворцу.