Андерс Стриннгольм - Походы викингов

Со всеми этими походами для всей бездомной молодежи открывались обширные виды на приобретение жилищ и собственности на чужбине. Отсюда переселения, наводнившие запад, восток и юг Европы храбрыми полками северных юношей и служившие потводом беспокойных сил севера, — переселения, которые продолжались непрестанно целые столетия, потому что новые поколения стремись по следам прежних. Великая цель, бывшая у них в роду, сообщила более благородства их воинской отваге. Они все являлись для состязания с войсками лучше вооруженными и устроенными и учились одерживать победы не только силой, но также искусством и военной хитростью, должных хорошо рассчитанным походам и движениям. Кроме того, должны были сражаться не только с вооруженными отрядами воинов, конных и пеших, но им приходилось брать укрепленные города, крепости и замки; они узнавали нa опыте, что для того употреблялись неизвестные им военные орудия, стенобитные машины, штурмовые башни, лсстницы, траншеи; следовательно, эти путешествия были для них училищем, где развивались их природные дарования.

Во всех предприятиях, на которые подстрекала их врожденная склонность, много было совершено храбрых дел, самые смелые из них, в продолжение долгого времени, редко приносили что-нибудь больше награбленной добычи; но мало-помалу походы викингов получили вид правильной войны, веденной с более благородной целью завоевания земель и государств. Победа обыкновенно венчала их оружие; успехи укрепляли в них мужество и побуждали на более отважные предприятия,

Викинг, в уме которого всегда гнездились смелые замыслы, избирал одно что-нибудь — победу или смерть. То и другое приводило к цели. Смерть казалась ему путем к бессмертию, жизнь — борьбой для достижения этой целию. Вся его жизнь была сцеплением военных подвигов и приключений; он искал опасностей и считал отрадой одолевать их. Море было знакомо ему с детства; на нем он проводил лучшее время года и жизни; и в душе его отразился великий образ этой стихии: его замыслы получили огромные размеры, его стремления и надежды, подобно океану не знали границ; с боков корабля он измерял взором широкий путь, открываемый морем, и, отплывая в синюю даль, пел с Фритьофом про свое путешествие:

Плыву я в холодную бурю,

Пусть мчится май легкий челнок! [227]

Качаясь с кораблем на волнах, он чувствовал себя вольным и свободным, как птица в воздухе. Встреча невзгоды — он переносил их, не унывая. В бурях, в нуждах, во всяких случайностях он не падал духом и был равно готов на погибель и на счастье. Изведав все превратности судьбы в постоянных походах на море и на суше, привыкнув сражаться с опасностями и полагаться только на себя он усвоил хладнокровие, присутствие духа и сметливость, выручавшие его в опасные минуты. Ему не знакомо было отчаяние ни посреди волн и утесов, ни в трудных положениях на сухом пути. «Дальний пловец подвергается часто случайностям». — «Но во всякой опасности, во всяком трудном случае все-таки можно что-нибудь присоветовать». — «Только малодушному не помогает никакой совет». — «Удовольствие приносит неполную победу».

Многие подобные изречения, встречающиеся в древних сагах, заимствованы все из живого училища опыта. Не было ничего такого смелого и опасного, на что не решился бы викинг со своими бесстрашием и презрением к смерти. Религия и предки внушили ему правила, что мир принадлежит тем, кто храбрее, что лучше искать славы и чести, нежели доживать до глубокой старости, и что всего славнее жить и умереть с оружием в руках.

Одно храброе дело подстрекало к другому. Из соперничества богатыри морских походов старались перещеголять друг друга в воинских делах. Надобно было сделать чудо для снискания славы на поприще, где подвизалось столько соперников. Здесь причины тех обширных замыслов и чудесных предприятий, которые известны нам из истории вигов и воспоминаний, уцелевших о них, особенно в Англии, Франции, южной Италии и России.

Страна около озера Меларен, на севере до большой реки Дала, впадающей в море близ Эльфкарлеби или по другую сторону его, до лесу Тиннебро, древнего Эдмарда, составляющего границу между Гестрикландией [228]и Хельсингеландией, на западе до реки Саги, или Гефвы, отделяющей Упландию от Вестманландии, и на востоке до впадения Меларена в море, — эта страна, древняя и нынешняя Упландия, составляла в это время три особенных фюлька, или области: Тиундаландию, Аттундалащию и Фьердгундраландию, которая в древних Шведских законах носит имя «Фолкланде», земель господствующего народа. То была страна, которую первую занял Один с асами и племенами ему сопутствовавшими, и назвал «Мангейм», земля мужей. [229]Отсюда, когда для размножившегося народа стало нужно более простора, иногда же и по государственным событиям или по другим причинам, начались переселения и окрестные страны, получившие, по их относительному положению к древнейшему Фолкланду или первоначальному Мангейму, имена Седерманландии, Вестманландии, Нордрландии и нижнего государства (Nederriike), Нерике. Эти раны, окружающие озеро Меларен как прежде населенные Одином и его спутниками, составили Свитьод, землю свеев (шведов).

Свитьод отделялся от Готландии большими морями, Смарденом и Тиведеном. На юге от них, около Венерна и Веттерна, жило готское племя. Оно считалось собственно коренным народом: об этом свидетельствует древний Вестготский закон, считающий их туземцами, а свеев и смоландцев иноземцами государства; это последнее прибавлено для отличия иностранцев вне государства, норманнов, датчан и других обитателей. Все древние саги и памятники полагают считать Вестготландию древнею страною.

Саги и многие языческие памятники этой страны свидетельствуют о древнейшем ее населении. В древнейшие времена она, кажется, состояла из множества небольших государств или обособленных общин; таков был древний Вернсхерад, так называемый Waerend, оборонительный союз херадов Конго, Альбо, Кинневальда, Упвидинге и Норрвидинге; другой такой же, Финведен, — между Естбо, Вестбо и Суннербо; третий, древний Нюдунг, заключил в себе ныне так называемые восточные (Oestra) и западные (Westra) херады; в путешествии Вульфстана упоминается уже Меоре, или Мере, часть восточного, приморскою Смоланда. Десять херадов Нюдунга, Беренда и Финвенда составляли собственно округ (Lagsaga), известный в древних рукописях под именем Tiobarad; напротив, северная часть Смоланда, по крайней мере по введении христиан ства, имела общие законы с остготами.