Павел Мельников-Печерский - Белые голуби

«На крест (т. е. под кнут) отдали меня божьи люди (хлысты)», — говорит Селиванов. Скрывался он у одной женщины, не принадлежавшей ни к хлыстовщине, ни к кораблю «белых голубей»; звали ее Федосьей Иевлевой. Враждебные Селиванову хлысты указали полиции, где скрывается отыскиваемый колодник. Два раза приходили солдаты с обыском к Федосье, но не могли найти спрятанного в подполье Кондратья. Пошли в третий раз вместе с солдатами сами доказчики из божьих людей, разломали пол в избе Федосьиной, вытащили оттуда за волосы Селиванова, избили его и отдали солдатам. «И тут меня били все чем попало безо всякой пощады, — рассказывает Селиванов в своем «Послании»: — поясок и крест с меня сняли, а руки назад связали и назади гирю привязали, и повели меня с великим конвоем, шпаги обнаживши и со всех сторон ружьями примкнувши, один ружьем в грудь, другим сзади и с обоих боков, так что чуть не закололи. И привели меня в Тулу и посадили на стул, [49] подпоясали поясом железным фунтов в пятнадцать и приковали меня к стенам за шею, за руки и за ноги, и хотели меня уморить; на часах стояли четыре драгуна, а в другой комнате сидели мои детушки трое, которые на меня доказали и которых поутру хотели бить плетьми». После допросов, снятых в Туле (по делу в имении Лугинина), повезли Селиванова в Тамбов. В тамошней тюрьме содержался он два месяца. Когда вышло решение наказать Селиванова, повезли его за конвоем на место преступления, в Сосновку. «И тогда за мною шли полки полками, — рассказывает Селиванов в своем «Послании»: — у солдат были шпаги наголо, а у деревенских мужиков палки в руках. И тут меня сосновские детушки встречали, плакали и рыдали, и говорили: «ведут нашего родного батюшку!». И в самое то время поднялась великая буря, сделался в воздухе такой шум, что за тридцать саженей никого не было видно и никого не можно было разглядеть. И привезли меня в Сосновку, стали наказывать кнутом и секли долгое время, так что не родись человек на свет, и было мне весьма тошно…»

В то время, при наказании кнутом, иногда взваливали преступника на плечи первому попавшемуся дюжему мужику. Иван Прокудин держал Селиванова («был заместо крестного древа»), а Ульян, сын Софона Попова, держал его за голову. После наказания сняли с Селиванова окровавленную рубашку и надели новую. Окровавленная рубашка впоследствии сохранялась в корабле рижских скопцов, как святыня, и была известна под названием «крестной ризы».

Селиванова секли кнутом 15 сентября 1774 года. Белые голуби постятся в этот день страданий своего искупителя. На том месте, где его наказывали, по словам белых голубей, была построена ими церковь, но это, по справкам, деланным в сороковых годах, оказалось несправедливым. В иных кораблях скопцы говорят и поют в «страстных песнях» о том, что Селиванов был наказан не в Сосновке, а в Моршанске. Выстроенный скопцами Плотицыными и другими в этом городе великолепный собор находится, говорят, на том самом месте, где наказывали основателя их секты.

Когда Селиванова погнали в Сибирь, на дороге он встретился с Пугачевым, которого везли тогда в Москву на казнь. Не тут ли пришла ему мысль назваться императором Петром III?

Ссылка Селиванова и его ближайших помощников зла не уничтожила. Там, где были до того времени хлысты, теперь стали появляться и белые голуби. Так было в Орловской губернии, на родине скопчества, так было в Моршанске и Сосновке, его колыбели, так было в губерниях Курской, Тульской, Калужской, Смоленской, Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской, Нижегородской, Симбирской, Пензенской, Тверской и Новгородской. Белые голуби появились и в обеих столицах.

В это время кем-то распущен был слух, что под именем сосланного в Иркутскую губернию Кондратья Селиванова скрывается император Петр III. В царствование Екатерины не один Пугачев принимал имя этого государя. Самозванцев было много, и мысль, что бывший император скрывается, сильно была тогда распространена в простом народе.

В «Послании» своем, по всей вероятности, писанном уже по возвращении Селиванова из ссылки, он, именуясь царем израильским, нигде не называет себя императором Петром III; называет богородицу Акулину Ивановну «матушкою-государынею», но никогда Елизаветою Петровною. Тем не менее по всем сведениям, имеющимся в делах о скопцах, видно, что мысль назваться императором Петром III принадлежит самому Селиванову и что он стал называться этим именем в Сибири.

Белые голуби рассказывают и поют в своих песнях следующее: отец-искупитель воплотился от святого духа и родился от пренепорочныя девы Елизаветы Петровны, по благовествованию ей Иоанна Богослова. Будучи предызбрана богом к святому житию, императрица Елизавета Петровна царствовала всего только два года. Отдав правление любимой фрейлине, очень похожей на нее лицом, она будто бы «отложила царские одежды, надела нищенское платье и пошла пешком в Киев на богомолье». На пути, в Орловской губернии познала она истинную веру людей божьих и осталась с ними жить под именем Акулины Ивановны. [50]

Еще в Петербурге будто бы родила она сына Петра Федоровича и отправила его в Голштинию на воспитание, где, достигнув отроческих лет, сделался он «белым голубем». Возвратясь вскоре после того в Петербург, был он объявлен наследником престола и женился. Супруга Петра, продолжают скопцы, возненавидела его за то, что он был «убелен», и, когда принял он правление, склонила на свою сторону некоторых вельмож, которые решились убить его в Ропше. Но Петр, сведав о том, переменился платьем с караульным солдатом, также белым голубем, и скрылся. Трое суток, скрываясь от поискав, он не пил, не ел, потом будто бы сидел в каком-то каменном столбе, укрывался у колонистов, живших под Петербургом, и наконец успел скрыться в Москве. Солдата между тем убили и похоронили в Невской лавре. В Москве Петр начал свою проповедь «чистоты», затем ушел в Орловскую губернию к Акулине Ивановне, принял имя Кондратия Ивановича Селиванова, а ушедший с ним вместе граф Чернышев (по другим, князь Дашков) назвался Александром Ивановичем Шиловым. Оба они исходили всю Россию и разные иностранные государства, «проповедуя чистоту», были наконец взяты в Туле, наказаны в Сосновке кнутом и сосланы: отец-искупитель Петр Федорович на восток, в землю Иркутскую, предтеча его Шилов на север, в Ригу (то есть в Динаминдскую крепость).

Эта сказка ходила по простонародью и достигла до сведения правительства в последние годы царствования императрицы Екатерины. Жил тогда в Москве купец Федор Евсеевич Колесников из белых голубей, и был он известен государыне, называвшей его в шутку «масоном». Ему, как рассказывают скопцы, поручено было съездить в Сибирь и разведать про ссыльного Селиванова. Колесников воротился в Петербург уже по кончине государыни и будто бы объявил новому государю, что Петр действительно жив. Император Павел велел привезти Селиванова в Петербург. [51]