Элоиза Энгл - СОВЕТСКО-ФИНСКАЯ ВОЙНА

Эта дивизия, усиленная пехотным полком, снятым с прибрежной линии обороны, должна была участвовать в контрнаступлении, в котором отдельные подразделения пяти других дивизий должны были наступать на участке между Куолемаярви и Муолаанярви. Цель наступления — нарушить концентрацию крупных сил красных в этом районе; если эта атака окажется удачной, наступление предпологалось расширить по всей линии фронта.

План Эстермана строился на неожиданности, поэтому нельзя было осуществлять крупных перемещений войск в тылу, которые могли бы быть замечены с воздуха. Также не могло быть и речи об артиллерийской подготовке.

Это был чрезвычайно дерзкий план, ибо для первого главного удара требовалось снять солдат с позиций, оголив тем самым линию обороны. Проблема заключалась в том, что каждое наступающее подразделение было привязано к своему участку обороны по принципу „сидения на двух стульях одновременно“ — оно должно было оборонять свои позиции и в то же время атаковать.

Час „икс“ был назначен на 6.30 утра 23 декабря.

Проблемы у финнов начались практически сразу, когда советская авиация нанесла массированный удар с воздуха. В полном замешательстве они поняли, что часть личного состава, от которого во многом зависел успех наступления, была переведена куда-то еще. И хуже того, они утратили контакт с противником, поэтому плохо представляли себе, где он сосредоточил свои силы. На подготовку было отведено слишком мало времени, и без современных средств связи вся операция была обречена на провал. Усталость после ночного марша стала еще одной проблемой. Один финский командир роты из группы „С“ впоследствии объяснял, что произошло:

„Мы прибыли на исходные позиции для атаки с двухчасовым опозданием, и все происходившее напоминало комедию ошибок. Солдаты, покинувшие свои главные оборонительные позиции для атаки, лихорадочно пытались проделать проходы в своих собственных заграждениях из колючей проволоки и минных полях. Но когда батальон прибыл к месту, где должен был находиться проход в проволочном заграждении, они не смогли его найти. Дальше к востоку они действительно обнаружили проход, но он оказался небольшим, проделанным по плану установки заграждений для выхода патрульных. Батальону потребовалось полтора часа, чтобы пройти сквозь него. Погода была ясной, температура — около 18 градусов ниже нуля, снега немного — солдатам по колено. Полученные накануне лыжи по-прежнему находились в заводской упаковке; крепления — в одной, сами лыжи — в другой. Поэтому мы не стали с ними возиться. По всей видимости, это стало удачным решением“.

Средства связи у финнов были никудышные или их не было вообще. Телефонные провода, проложенные вдоль дорог или по земле, постоянно оказывались поврежденными проходящими войсками. В одном из выдвигающихся из глубины батальонов решили, что провода принадлежат русским, и перерезали их. В конце концов финнам для связи пришлось прибегать к помощи посыльных.

Обращения за артиллерийской поддержкой оставались без ответа или доходили не до тех батарей. Командир роты из группы „С“ продолжает сетовать:

„Когда мы оказались в открытом поле приблизительно в двух с половиной милях от исходных позиций, было уже 12.30. Перед нами находились 10 русских танков, которые вели ураганный огонь, а по ту сторону реки окопалось большое количество русских солдат. Без поддержки артиллерии нечего было и думать о прорыве. За поддержкой мы обратились к батарее, находящейся на прямой связи с ротой. Каково же было наше удивление, когда в ответ мы услышали: „Мы не можем туда стрелять. Это вне пределов досягаемости наших пушек“. — „Это какая батарея?“ Мы поняли, что батареи поддержки групп „С“ и „Вуори“ во время утренней неразберихи перепутали провода, так что мы были на связи даже не со своей батареей!“

Отдельные батальоны не знали, что происходит на соседних участках, хотя до них доходили звуки сражения с обеих сторон. С юго-востока, где находилась железная дорога, доносились звуки, указывающие на то, что кто-то отступает. Как заметил один финский солдат, „мы стали думать, уж не повернулись ли носки сапог к дому. Мы поняли, что брошенные вперед силы не способны противостоять танкам. Кто-то доложил, что соседний батальон не добился успеха в атаке“.

После двух ночей маршей и сражений стали ощущаться потери; в отсутствие дорог полевые кухни не могли добраться до линии фронта, а люди, особенно те, кто был обут в резиновые сапоги, страдали от обморожений. Эвакуация раненых проводилась медленно, как правило на санях и лыжах. Боевой дух упал, менялось и отношение людей к делу.

Финны продвинулись на расстояние примерно от одной мили до двух с половиной. Продвижение одних шло легко, другие испытывали трудности, но к полудню 23 декабря силы финнов были остановлены по всей линии фронта. Генерал Эквист, командующий 2-м армейским корпусом, отдал приказ прекратить наступление и отойти на главные позиции.

Хотя наступление не достигло желаемых результатов, неожиданная активность финнов повлияла на противника. Пройдет шесть недель, прежде чем русские вновь предпримут активные действия по прорыву линии Маннергейма; в этот промежуток времени финны станут уделять основное внимание изматыванию противника. В письме одного из солдат так описывается жизнь на фронте в эти недели:

„Сейчас 47 градусов мороза, и русские отплясывают вокруг костров, чтобы согреться. Наша артиллерия доставила большой kapsakki (финны называли снаряды „чемоданами“) прямо им в середину. Русские нервничают, потому что застряли в этом районе почти на целый месяц. Накануне ночью они включили громкоговоритель и объявили, что, если финны не сдадутся в течение 48 часов, они приведут немцев и уничтожат нас всех. Что ж, 48 часов спустя мы все еще здесь и рассчитываем, что наши пули убьют и немцев, как они убивали русских“.

По-прежнему неся значительные потери в танках, русские усилили свою активность в воздухе, стали больше использовать артиллерию и прекратили практиковать атаки сбивающейся в кучу пехоты. Вместо этого пехота стала прибегать к тому, что финны называли „тактикой сурка“. Небольшие группы солдат ползли вдоль рвов в заросли кустов или прятались в воронках от снарядов. Они окапывались в снегу и устанавливали перед окопами подпираемые при помощи воткнутых в снег лыж броневые листы, надеясь таким образом закрепиться внутри финской линии обороны на небольших, слабых позициях, которые они могли использовать в разведывательных целях. Проводимые с таких позиций атаки красных были малоэффективны.

Самая большая из таких „нор сурка“ была устроена 20 декабря около озера Муолаа после первого наступления русских. Целый батальон солдат с артиллерией и танками находился здесь все то время, что длилось затишье. Там же окопались несколько „прыщей“ (роты), но впоследствии они были уничтожены.