Юлия Пушнова - Клеопатра: История любви и царствования

Чтение завещания Антония в сенате произвело оглушительное впечатление. Октавиан сопровождал чтение документа собственными насмешливыми, а подчас и оскорбительными комментариями. «Антоний, – говорил он, – всецело подчинил себя Клеопатре. Он даже умереть хочет у ее ног. Он недостоин называть себя гражданином великой империи! Он дарит своей любовнице знаменитую на весь мир пергамскую библиотеку, в которой хранится двести тысяч ценнейших свитков, подчеркивая ее превосходство в уме. Он во время пира бросается растирать ей ноги, как только замечает утомление своей „возлюбленной“! Он бросает послов и правителей других государств, чтобы явиться перед ней по малейшему ее капризу!»

Сенаторы, однако, хранили осторожность в высказываниях по поводу обнародования документа. Они помнили, как после мартовских ид обожествили ранее опозоренного Цезаря. Святотатственное поведение Октавиана возмущало, и сенаторы чувствовали растерянность. Кому теперь верить? За кем идти?

Октавиан решил, что нельзя не воспользоваться создавшимся неустойчивым положением. Ему без труда удалось провести решение, в результате которого Антоний был лишен всех его титулов и низведен до положения частного лица.

У Антония в Риме было немного друзей, но они все же предпринимали отчаянные попытки помочь ему, влияя на общественное мнение. Они публично опровергали слухи и сплетни, порочащие честь друга.

Самый решительный из них – Геминий, даже поехал на Восток, чтобы поговорить с Антонием с глазу на глаз.

«Ты должен отослать Клеопатру в Александрию. Она будет жить и править в своей стране, а ты сможешь навещать ее, как только захочешь. Пора вернуться домой и тебе, чтобы наладить очень сложное положение. Я жду уже несколько дней возможности поговорить с тобой, но ты видел сам, как твоя царица мешала мне». «Я прошу тебя, Геминий, если ты хочешь остаться мне другом, не порочить моей жены. Достаточно и того, что мы слышим из Рима от наших врагов. Что ты имеешь мне сказать против Клеопатры? Она приняла тебя, как дорогого гостя, а ты позоришь ее в моих глазах!» Геминий терпеливо выслушал товарища. Он лучше любого другого знал, что спорить с Антонием следует, только приводя неопровержимые доказательства и факты. Как можно мягче он попытался возразить: «Ты не замечаешь Антоний, как я, твой самый близкий друг, с первой минуты своего приезда стал объектом постоянных насмешек и откровенных издевок со стороны твоей жены». «Ах, Геминий, ты слишком придираешься к ней. Это шутки, пусть немного обидные, но просто шутки. Она ничего не имеет против тебя. Может быть, только чуть ревнует к тому, что ты можешь быть посланником Октавии. Тогда ее обида обоснованная». «Хорошо, Антоний, но ты не мог не заметить, что на всех пирах мне отводятся оскорбительно низкие места в твоей парадной зале. Я терпел только потому, что ждал возможности поговорить с тобой на трезвую голову, хотя это оказалось очень затруднительным». Антоний гневно взглянул на друга: «Ты говоришь, как враг, а не как мой ближайший друг. Ты что вслед за очернителями из Рима считаешь, что становлюсь пьяницей и не способен рассуждать трезво?» Неожиданно в залу вошла Клеопатра.

Геминий отметил, что царица очень изменилась с того времени, как он видел ее в последний раз несколько лет назад. Из невысокой хрупкой женщины она превратилась в величественную матрону с высокомерным, грозным взглядом. Она всегда любила простую греческую одежду, подчеркивая это даже в собственных портретах, украшающих монеты. Сейчас же на ней было более чем роскошное парадное платье, расшитое дорогим жемчугом. Жемчуг был и в волосах, и на шее царицы. Огромные жемчужины украшали тяжелые серьги.

Казалось, все дары раковин Красного моря был собраны только для того, чтобы украсить Великолепную. Самый модный и дорогой камень царица носила без малейшего трепета и самолюбования. Просто потому, что только он был достоин Неподражаемой.

Антоний вскочил со своего места, приветствуя царицу, и сопроводил ее на ложе рядом с собой. «Я могу присутствовать при вашей беседе, Антоний?» – Клеопатра любезно улыбнулась гостю. «У меня нет секретов от Царицы царей, любовь моя». Геминий поморщился: «Я хотел говорить наедине с тобой, Антоний». Клеопатра вновь улыбнулась без тени смущения:

«Я могу сделать из этого неприятный для меня вывод о том, что ты говоришь что-то порочащее меня. А ведь ты друг и должен поддерживать Антония, а значит, и меня. Почему же ты боишься моего присутствия при вашем разговоре?»

«Я не боюсь ничего, царица, – воин едва сдерживался. Клеопатра была неприятна ему всегда. Сейчас же она открыто показывала свою неприязнь, а Антоний потворствовал ей. – Я не боялся никого и никогда. Тебя же в особенности. И я хочу сказать тебе, царица, будет лучше, если ты вернешься к себе в Александрию. Антоний должен разобраться с собой и с Римом. Оставь его на некоторое время, и ты сможешь, может быть, вернуться. Он должен решить свои проблемы без тебя». Антоний замер. Реакция Клеопатры могла быть непредсказуемой. Но царица только усмехнулась: «Что ж, римлянин, это хорошо, что ты сумел сказать правду без пытки!»

Вернувшись в Рим, Геминий объявил друзьям Антония, что их дело проиграно.

Поздней осенью 32-го г. Октавиан был избран верховным главнокомандующим. Все население Италии принесло ему торжественную присягу. А в 31 г. он и его друг Мессала получили консульство.

Теперь были все основания сделать решающий шаг в борьбе против владычицы Востока.

С соблюдением всех религиозных церемоний, по правилам старинных традиций была объявлена война. Не Антонию, как все предполагали, а Клеопатре.

Морская битва, которая решила исход последующей войны, состоялась у мыса Акция, в Эпире. Флот Антония потерпел сокрушительное поражение. Долгих два месяца Антоний готовил корабли и нарвался на эскадру Октавиана, едва выйдя в море. Удалось сохранить только часть кораблей, которые увозили чудом уцелевших Антония и, по-видимому, Клеопатру, хотя свидетелей ее присутствия не было.

Через некоторое время они вернулись в Александрию, преследуемые победителем. Октавиан не спешил, исход войны для него был предрешен. Он терпеливо и с интересом наблюдал, как будут вести себя его противники. Он как будто предлагал им предпринять какие-нибудь шаги для своего спасения и тем самым унизить их. То ли в противоречие Октавиану, то ли от безысходности, но Антоний с царицей окунулись, как и раньше, в мир пиров и забав. Выглядело это как насмешка над тем, кто чувствовал себя триумфатором. При египетском дворе возник «Союз Живущих Бесподобно». Клеопатра бросала последний вызов неприятелю.

Она даже пыталась вступать в переговоры с Октавианом, но условия Рима были столь неприемлемы для нее, что она отказалась от мирного решения конфликта.