Юлия Пушнова - Клеопатра: История любви и царствования

После этого он уже более миролюбиво стал опять призывать ее к благоразумию. Никто не причинит царице вреда, Октавиан уважает ее и готов проявить великодушие к величайшей из цариц.

Клеопатру вели по улицам Александрии, как пленницу, под надежной охраной. Вели по улицам ее города, который еще несколько дней тому назад преклонял перед ней колени. Теперь ее дворец захвачен врагом, и она будет в нем только гостьей, но никогда уже хозяйкой. Самым унизительным было то, что охрану поручили не достойному воину, а вольноотпущеннику, бывшему рабу Эпафродиту.

Двигаясь по дороге к дворцу в сопровождении стражи, Клеопатра вспоминала необъяснимые и поэтому жуткие события прошлой ночи. Приблизительно в полночь, когда на столицу опустилась напряженная тревожная тишина, вдруг с улицы послышался оглушительный шум. Клеопатра услышала пение, крики, звук флейт, топот ног. Так обычно проходили дионисийские шествия. Но какому безумцу пришло в голову в осажденной столице справлять праздник веселого бога? Со времен царствования Птолемея I такие шествия были любимым развлечением александрийцев, но сейчас...

Проснувшиеся горожане выглянули в окна, особенно решительные вышли из домов, но увидели совершенно пустые, темные улицы. Не видно было ни фонарей, ни факелов, в свете которых обычно проходили подобные шествия. Незримая шумная толпа шла по улицам, навевая на жителей невыносимый ужас.

Александрийцы рассказывали потом, что, вместо того чтобы следовать к центру, необъяснимый шум понесся к воротам Солнца, чтобы затихнуть в пустыне, где располагался лагерь Октавиана. Клеопатра в тот момент прошептала: «Бог Дионис покинул город». Из Александрии уходил Бог, которому подражал Антоний и на родство с которым претендовал.

«Плохой знак», – сказали александрийцы. «На его место придет смерть», – подумала царица.

Теперь она осталась совсем одна в Александрии, с которой должна была проститься, и во всем огромном враждебном мире.

Узнав о смерти соперника, Октавиан сказал несколько лицемерных слов сочувствия, а затем приказал собраться жителям города у гимнасия, где когда-то состоялся праздник Дарения. На площади соорудили высокий помост, куда и вошел победитель. Окинув людей холодным насмешливым взором, он объявил о всеобщем помиловании во имя памяти Александра, которого чтит.

Потом победитель хладнокровно приказал найти Антулла, старшего сына Антония. Юноша сразу почувствовал угрозу и попытался вымолить себе прощение. Он подбежал к статуе Божественного Юлия и сначала хотел спрятаться за ней, потом просто упал перед ней на колени, взывая к холодному камню. Октавиан прервал мольбы ребенка приказом отрубить ему голову, что и было выполнено здесь же. Начались поиски Цезариона. Бесполезность поисков только распалила Октавиана. Он решил послать своих людей по тому же пути, по которому следовал из столицы сын Цезаря.

Малыши, оставшиеся на попечении воспитателей, не интересовали Октавиана. В их существовании он не чувствовал угрозы. Его волновали только Цезарион и, конечно, царица. До его триумфального вхождения в Рим она не имела права лишить себя жизни.

Октавиан не мешал исполнению ритуала торжественных похорон соперника. На церемонии все могли видеть, что на месте тех ран, которые нанесла себе Клеопатра, пытаясь воскресить мужа, возникли страшные гнойные язвы. Клеопатра была охвачена жаром и ожидала скорой смерти. Чтобы приблизить кончину, она отказывалась от еды, но Октавиан стал угрожать, что перебьет всех детей, если она не будет беречь свою бесценную жизнь. Это заставило царицу немного опомниться. Через несколько дней победитель сам решил войти в покои Великолепной.

«Приветствую тебя, царица», – услышала Клеопатра насмешливый голос. Она тяжело поднялась с низкого ложа. Когда-то очень давно она даже не заметила этого человека, с которым встретилась в Риме, а теперь бросилась к его ногам, плача и умоляя о помиловании.

Октавиан увидел непричесанные волосы царицы, простую бедную тунику и почувствовал, как его сердце кольнула жалость к прекрасной некогда женщине:

«Ложись, Клеопатра, ты больна. Я сяду рядом». «Я умоляю тебя о прощении, Октавиан. Антоний не хотел слушать меня. Его мысли были только о войне. Поверь, если бы что-то зависело от меня, то все закончилось бы иначе. Я не хотела ничьей смерти». «Успокойся, царица. Я вижу в твоих покоях много скульптур Цезаря. Это хорошо, что ты чтишь память Божественного».

Клеопатра вновь поднялась с ложа и подошла к большой шкатулке у одной из скульптур: «Посмотри, Октавиан, это письма Цезаря ко мне. Я храню их и хотела хранить всю жизнь. Это письма твоего отца, и они полны любви ко мне».

Октавиан хотел уже прервать поток слезных заверений царицы, но она вдруг упала к подножию скульптуры и громко зарыдала, умоляя Цезаря забрать ее к себе, осыпая его упреками в ранней кончине. Октавиану почему-то показалось, что он на одном из спектаклей, поставленных не самым маститым драматургом. «Встань, Клеопатра. Не стоит убиваться так жестоко. Я не хотел и не хочу причинить тебе вред. Не бойся». Царица встала и, подойдя к Октавиану, посмотрела ему прямо в глаза. Октавиан отшатнулся. Он пришел для того, чтобы насладиться зрелищем унижения величайшей из цариц, а увидел плененную, но не потерявшую сил тигрицу, сломить которую сможет разве что смерть. Она готова выкупить свою жизнь, но душу ее не сможет купить никто. Она разыграла блестящую комедию, унизив его, даже не пытаясь покориться.

Он вышел, еще более озлобленный, готовый на дальнейшие преступления...

В городе разрушали все, что напоминало об Антонии. Никогда Октавиану не сравняться по силе плоти и грандиозности духа с тем, кого он хотел растоптать и уничтожить. Значит, следует стереть из памяти людей само имя Антония.

Но даже это не удовлетворило Октавиана. Он приказал уничтожать везде, во всех уголках империи, все, что имело отношение к памяти Антония. Себе же он с этого мгновения присвоил титул Август «Священный», это же название будет носить и месяц, когда он одержал самую значительную из своих побед. Не пройдет и трех месяцев, как он вдоволь насладится зрелищем поверженной египтянки, бредущей в цепях по улицам Рима, после чего он отдаст ее на произвол палачей. Пусть делают все, что захотят с телом, которое носило детей от величайших мужей своего века.

На следующий день Клеопатре сообщили, что она должна готовиться к отъезду в Рим. С этой минуты личный врач царицы Олимп усердно подсказывал ей, как, используя и без того плохое самочувствие, приблизить конец. Октавиан не мешал общению Клеопатры с врачом, не подозревая о планах пленницы.