Ален Демурже - Жизнь и смерть ордена тамплиеров. 1120-1314

Саладин готовился осадить Тивериаду, которую обороняла Эшива, жена Раймунда. Сам граф Триполи находился в Сефории, где был назначен сбор войска со всего королевства. Он посоветовал не уходить из местности, богатой родниками; не рваться в бой, а ждать, пока армия Саладина не разойдется сама по себе, так как она не сможет долгое время находиться в мобилизованном состоянии. Предложение графа было принято. Однако ночью Ридфор пришел к королю: он подогрел недоверие Лузиньяна к «предателю» Раймунду и разбередил в нем тщеславие, убедив, что одна-единственная военная победа позволит ему прочно сесть на своем троне. «Король не посмел спорить с магистром, так как любил его и боялся, ведь именно он возвел его на престол и к тому же отдал ему казну короля Англии». [192] Ernoul. P. 162. Чтобы одержать победу, следовало совершить бросок и заставить Саладина снять осаду Тивериады.

Утром 3 июля удивленная армия получила приказ выступать. Целый день колонна людей и лошадей, умирающих от жажды и осыпаемых стрелами, безнадежно медленно тащилась под палящим солнцем по иссушенной пустыне. Изнывающие под тяжестью доспехов, которые нельзя было бросить, рыцари и пехотинцы были вынуждены разбить лагерь на полпути, не успев даже добраться до источников воды, расположенных недалеко от Кафр Хаттин, несмотря на то что маршрут был изменен по совету Раймунда Триполийского. На следующий день мучения продолжились. Конные лучники противника имели преимущество перед пешими франкскими стрелками. Туркополам, в основном состоявшим на службе в военных орденах, не удавалось их отогнать. Атаки тамплиеров, замыкавших колонну, без поддержки оставались безуспешными.

Непоправимое произошло, когда мусульмане, воспользовавшись неблагоприятным для латинян ветром, подожгли кустарник: пехотинщы разбежались, побросав оружие, чтобы сдаться или укрыться на вершине отрогов Хаттина. Оставшись без прикрытия, конница понесла огромные потери, лошади были перестреляны или изрублены секирами. Спешившись, умирая от жажды и усталости, рыцари укрылись на вершине, рядом с королевским шатром, поставленным у «истинного креста», который христиане принесли с собой. Отчаянные атаки позволили нескольким рыцарям прорвать мусульманские ряды и спастись. В их числе был и Раймунд Триполийский, остальные же попали в плен. [193] J. Prawer. The Battle of Hattin…

В руках Саладина оказалось, самое меньшее, пятнадцать тысяч человек, которым он уготовил разную участь: пехотинцев продали в рабство; Рено де Шатильон, «враг народа номер один», был казнен в присутствии султана — возможно, Саладин умертвил его собственной рукой. Двести тридцать тамплиеров и госпитальеры, точное число которых нам неизвестно, были подвергнуты пыткам, по обычаю, впервые введенному в Баниасе в 1157 г. Но Саладин пощадил короля, баронов Святой земли и… Ридфора.

Позиция Саладина вызывает интерес. Вот как он обосновал казнь храмовников и госпитальеров: «Я хочу очистить землю от этих двух нечестивых орденов, чьи обычаи бесполезны, и которые никогда не отрекутся от своей враждебности и не сослужат никакой службы в рабстве». [194] Abou Shama // RHC, Historiens orientaux. T. IV. P. 277. Мне кажется, что эти слова похожи на те, что сказал «Старец Горы», вождь сирийских ассассинов: он считал, что убивать магистров военно-монашеских орденов бессмысленно, так как вместо погибшего братья немедленно изберут нового руководителя, и орден нисколько не пострадает. [195] B. Lewis // K. M. Setton. A History of the Crusades… T. L P. 129, цитирует Жуанвиля. Мусульмане делали четкое различие между военными орденами, которые представлялись им группами, спаянными воедино дисциплиной и религиозным фанатизмом (анти-мусульманским по своей сути), и палестинскими «пуленами», которые, как они отмечали, стремились «оближневосточ-ниться» (levantiniser) . [196] Я позаимствовал это выражение у M. Rodinson (Israel et le Refus arabe. Paris, 1968), который, очевидно, использует его в контексте 60-х гг. XX в. Военные ордены, в чьи ряды постоянно вливались братья из Западной Европы, ассимиляции не поддавались. Тамплиер по определению не привязывался к месту. «Если выхотите быть в Акре, вас пошлют в область Триполи… или отправят в Апулию», — говорилось будущему храмовнику во время церемонии приема (статья 661).

Исходя из этих соображений, я сделаю три важных замечания более общего характера.

Прежде всего, необходимо дать справедливую оценку рассказам о дружеских отношениях тамплиеров с мусульманами. Хорошо известен хрестоматийный текст арабского автора Усамы ибн-Мункыза, где он бахвалится своей дружбой с тамплиерами. Помимо того что его свидетельство единично (другие мусульманские авторы, напротив, исполнены чрезвычайной враждебности по отношению к христианам вообще и военным орденам в частности), вот короткий отрывок, который достаточно хорошо иллюстрирует границы понимания, возможного между тамплиером и мусульманином:

Я видел, как один франк пришел к эмиру Му'ин ад-Дину, да помилует его Аллах, когда тот был в Ас-Сахра, и сказал: «Хочешь ты видеть бога ребенком?» — «Да», — сказал Му'ин ад-Дин. Франк пошел впереди нас и показал нам изображение Мариам, на коленях которой сидел маленький Мессия, да будет над ним мир. «Вот бог, когда он был ребенком», — сказал франк. Да будет превознесен великий Аллах над тем, что говорят нечестивые, на великую высоту! [197] Усама ибн-Мункыз. Книга назидания. М. 1958. С. 208–209.

Большая политика иногда требовала знаков любезности по отношению к неверным, но явно не таких, чтобы отрекаться от своей веры ради Девы Марии. Усама, который постоянно посылает всех франков в ад, не имел ни малейшего намерения заходить дальше простой вежливости.

Во-вторых, все домыслы по поводу так называемого синкретизма храмовников с мусульманской религией, эзотерическим учением ассассинов и тому подобное, короче говоря, все попытки доказать, что тамплиеры не были или больше не были христианами, доходят до абсурда. Тамплиеры были христианами — и христианами фанатичными. И именно таковыми их считали мусульмане.

В-третьих, Ридфор может представлять агрессивное христианство крайнего толка, которое наверняка было более широко распространено в ордене, нежели обычно считают, и этим, без сомнения, объясняется его избрание магистром. Предпринятое Ж. Дюби исследование битвы, Божьего суда, игры в шахматы, где на кон ставили все, дополняет следующее замечание Д. Сьюарда: в сражении при Фонтен де Крессон Ридфор, возможно, думал о суде Божьем и вспоминал слова Иуды Маккавея: «Число мало значит для победы, если сила исходит от Бога», — мысль эта пользовалась популярностью на протяжении всего средневековья, в том числе в самый разгар Столетней войны! [198] Например, этот аргумент воспроизводит La Chronique du Religieux de Saint Denis / L. Bellaguet. T. I, livre XI. P. 659; D. Seward. The Monks of War: The Military Religious Orders… P. 45. См. в целом о «военной проблематике» на рубеже XII–XIII bb., G. Duby. Le Dimanche de Bouvines… P. 145–159.