Сергей Волков - Трагедия русского офицерства

Очень большое число офицеров имелось в чрезвычайно многочисленных во ВСЮР тыловых учреждениях и различных организациях. В общей сложности их было гораздо больше, чем на фронте. На это обстоятельство часто обращают внимание. Но тут надо иметь в виду следующие обстоятельства. Обычно непосредственно на фронте находится 50–60 % всех имеющихся офицеров (именно таким — примерно 56 % это соотношение было в русской армии во время мировой войны — за вычетом тыловых частей Действующей армии и войск внутренних военных округов). Но состояние тылов ВСЮР даже близко не походило на тогдашнее: если на территории России царили полное спокойствие и порядок, то большая часть тыловых территорий ВСЮР являлась ареной действий различных бандформирований, иной раз угрожавших (как махновские) даже городам. Это требовало, естественно, держать более значительные силы в тылу. Затем, минимально необходимый набор различного рода снабженческих и вспомогательных учреждений относительно постоянен и никогда не бывает ровно во столько же раз меньшим, во сколько меньше общая численность армии. Наконец, самое существенное то, что в условиях гражданской войны в армии и ее органах состояли и входили в общее число практически все офицеры, проживавшие на данной территории, в том числе и те, кому давно полагалось находиться в отставке, и кто в ней уже и находился не только к 1917, но и к 1914 году. Часть из них стремилась принести посильную пользу общему делу, часть просто не имела бы иначе никаких средств к существованию. Именно такие офицеры, во возрасту и состоянию здоровья все равно уже не годные для строя, составляли абсолютное большинство наполнявших многочисленные тыловые учреждения ВСЮР, что и сказывалось на общем соотношении.

Белая армия на юге России состояла из частей трех основных типов (помимо казачьих). Во-первых, это возникшие вместе с самой армией первые добровольческие офицерские части, об истории которых говорилось выше Корниловский ударный, Марковский (1-й офицерский), Дроздовский (2-й офицерский) и Алексеевский (Партизанский) полки, позже развернувшиеся в бригады и дивизии (их также называли «цветными» — за разноцветные фуражки: красные с черным околышем корниловские, белые с черным марковские, малиновые с белым дроздовские и белые с синим алексеевские). В них служили офицеры всех частей русской армии, в т. ч. кавалеристы и казаки, сохранявшие наименования своих чинов по прежнему роду оружия. Во-вторых, другие добровольческие части, возникшие в ходе гражданской войны, первоначально также состоявшие преимущественно из офицеров (Ставропольский и Симферопольский офицерские полки, различные офицерские дружины и т. д.). В-третьих, возрожденные в белой армии части прежней Императорской армии.

Движение за возрождение полков получило распространение прежде всего среди офицеров гвардейских и кавалерийских частей, ибо первые отличались наиболее сильным корпоративным духом, а вторые в наибольшей степени сохранили свои кадры. К тому же офицеры всех этих полков по обстоятельствам происхождения и образования (в большинстве потомственные военные, окончившие кадетские корпуса) отличались наибольшей непримиримостью к большевикам и дали, по сравнению с другими частями, наибольший процент участников Белого движения. Пехотные полки в ходе мировой войны почти полностью лишились своих кадровых офицеров — носителей традиций полка (не говоря уже о том, что абсолютное большинство пехотных частей были сформированы только в годы войны и имели случайный офицерский состав), поэтому их возродить было труднее.

Ниже мы рассмотрим некоторые данные о возрожденных полках, ибо они, ко всему прочему, дают и возможность судить о доле офицеров, воевавших в белых армиях. Один из офицеров делил однополчан, оставшихся вне своего возрожденного в белой армии полка, на четыре группы: «Одни, да будет им стыдно, как всегда, старались не делать того, что могут сделать другие… Ко вторым относятся те, что из-за причин материального свойства не могли оторваться от семьи, от полученной уже службы и прапорщик. Третьи, возвращаясь из плена, заблудились (попав в другие белые части). И, наконец, к последней группе можно отнести тех, что погибли героями в самом начале гражданской войны» [490].

«Зарождение и формирование новых частей в Добровольческой армии происходило обычно по одному и тому же шаблону. Когда собиралось несколько офицеров какого-либо прежнего полка, они начинали мечтать о его восстановлении. Когда ячейка имела 15–20 ч, она просила командира того «цветного» полка, в котором находилась, разрешение сформировать N-скую роту. Обычно командиры полков поддерживали такое начинание, и на усиление новой роты назначали 15–20 солдат из числа пленных красноармейцев. Параллельно с этим разыскивался прежний командир, или кто-либо из наличных старших офицеров становился таковым. Он устраивался в ближайшем тылу и тихонько, без лишнего шума, формировал строевую канцелярию, хозяйственную часть, обоз… Рота, работающая на фронте, все «излишки» — пленных и вообще трофеи, переправляла в штаб «своего» полка. О подобных отправках командир «цветного» полка, конечно, знал, однако подобный порядок формирования полка почитался неписаным добровольческим законом и нарушать его не полагалось. В итоге, в зависимости от энергии и возможностей, в один прекрасный день к командиру «цветного» полка прибывала новая N-ская рота. Таким порядком создавался батальон. А когда это случалось, то командир нового полка являлся к начальнику дивизии, докладывал, что им сформирован батальон, просил дать батальону самостоятельный участок и «записать на довольствие». Если часть была сильна духом, она, несмотря на потери в боях, усиливалась и развертывалась в полк, каковой затем и утверждался Главнокомандующим. Морально слабая часть обычно хирела и не выходила из периода хронического формирования». Так, например, Белозерский полк сформировался при Дроздовском, летом 1919 г. при нем самом формировались ячейки Олонецкого и Ладожского пехотных, Иркутского гусарского полков и сводного батальона 31-й пехотной дивизии [491].

Возрожденный полк сохранял свои традиции, и его офицеры, как правило, стремились служить именно со своими однополчанами, переводясь из других частей армии. Офицеры других полков (в т. ч. и пехотных в кавалерийском полку), считались прикомандированными к полку и после нескольких месяцев (например, в Крымском конном — полгода) службы по подаче соответствующего рапорта и решению собрания офицеров принимались в полк постоянно. В полк производились во время войны поступившие в него вольноопределяющиеся и юнкера, в первую очередь из числа родственников служивших в полку офицеров.