Евгений Тарле - Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг (1769-1774)

Дело в том, что перед самым концом осужденных уже давно на неудачу мирных переговоров, происходивших в Бухаресте, турецкое правительство вознамерилось, соединив почти все имевшиеся в его распоряжении эскадры, внезапно ударить на русский флот в Архипелаге и истребить его. Удобнее всего было это сделать, обманув Орлова ложными известиями о будто бы продолжающихся мирных переговорах.

Капитан-паша и пробовал это сделать, но не ему было тягаться в зоркости, хитрости, проницательности и энергии с Алексеем Григорьевичем. Орлов на своем веку и не таких противников видывал, и не наивному восточному лукавцу и примитивному обманщику было провести графа, никогда ни одному турецкому слову не верившего, даже и тогда, когда турки говорили сущую правду.

Удвоив наблюдение, Орлов вполне точно узнал, что ласковый и миролюбивый капитан-паша усердно собирает в один кулак: 1) дульциниотскую эскадру, состоявшую из 47 фрегатов и шебек с артиллерией от 16 до 30 пушек, с транспортами, на которых сидит восемь тысяч солдат, причем эта эскадра, выйдя из албанского порта Дульциньо (сербское Ульчин) на Адриатике, должна еще взять в морейских приморских крепостях Модоне, Короне и Наполи-ди-Романья до четырех тысяч албанцев; 2) тунисскую («барбарейскую») эскадру из 6 военных тридцатипушечных фрегатов и 6 шебек, с тремя тысячами солдат; 3) весь флот, стоящий в Мраморном море и Босфоре, в состав которого входила особая «алжирская» эскадра (число судов не уточнено).

Все эти силы должны были нагрянуть «нечаянным нападением» на русский флот и сжечь его.

«Такие коварные с неприятельской стороны предприятия, производимые уже в действие, принудили меня принять оборонительное оружие», захватить нужные проходы и «отправить в разные места эскадры, а особливо против дульциниотов, морских разбойников, дабы не допустить оных к соединению с тунисцами», - доносил Орлов Екатерине 7 ноября 1772 г. 64. Когда он это писал, он не знал еще о блестящем подвиге Коняева и его команды, уже совершившемся.

Получив тревожные известия от Орлова, капитан коняев проявил немедленно замечательную инициативу и энергию. Узнав, что капитан-паша со своим флотом из девяти тридцатипушечных фрегатов и шестнадцати шебек стоит у Патраса и поджидает из Корфу еще 12 судов с десантом, Коняев принял важное решение: немедленно атаковать капитана-пашу. 25 октября, в час дня, подходя к цели, Коняев увидел турецкий флот. Но погода не позволила немедленно начать атаку. Отложили до следующего утра. Турецкий флот был в подавляюще превосходящих силах, но с первого же дня боев у Патраса, то есть с 26 октября, обнаружилось, что небольшая русская эскадра и управляется несравненно искуснее и сражается гораздо храбрее. Русские «отсекли» от турецкого флота две шебеки и фрегат и жестоко их обстреляли своей артиллерией. На второй день (27 октября) пришлось ограничиться лавированием и наблюдением вследствие очень сильного ветра. Неприятель был усмотрен у самого берега под защитой двух крепостей. Сосчитаны были: 8 фрегатов и 14 шебек. Настал третий день - 28 октября 1772 г.

Коняев собрал военный совет, на котором было решено, несмотря на жестокую пальбу береговых батарей и всего неприятельского флота, идти прямо на сближение и завязать генеральный бой, «надеясь на помощь всевышнего бога», многозначительно добавляет в своей сухой краткой (служебной) реляции капитан Коняев.

Положение было, в самом деле, более чем серьезное. Коняев, не колеблясь, напал на турок.

В момент подхода к Патрасу в распоряжении Коняева были два корабля («Граф Орлов» - 64 пушки, «Чесма» - 74 пушки), два фрегата («Св. Николай» - 26 пушек, «Слава» - 16 пушек), две «поляки» («Модон» и «Ауза» - по 12 пушек) и одна шебека («Забияка» - 18 пушек). Но у неприятеля было 8 фрегатов (по 30 пушек) и 14 шебек (на одних - по 30, на других - по 20 пушек). Русская атака при таких условиях являлась делом не только рискованным, но прямо опасным.

В сражении с русской стороны участвовали все вышеперечисленные суда, а с турецкой стороны - в общей сложности 22 судна, из которых 6 было уничтожено, а остальные спаслись бегством под защиту береговых батарей. Граф Орлов получил донесение о Патрасской победе от капитана Коняева 14 ноября 1772 г., то есть через 16 дней после события.

В дополнение к сказанному приведем записи шканечного журнала корабля «Граф Орлов», начиная с момента приготовления к генеральному бою Коняевской эскадры против турок, то есть с половины восьмого утра 28 октября. Вот кое-что из того, что записывал час за часом в этот день ведший шканечный журнал штурман Савва Мокеев:

10 час. «В начале 10 часа с обоих крепостей и с неприятельского флота начали производить по нас пальбу, но мы несмотря на страсть оной, надеялись на свое мужество и на помощь всевышнего бога чем себя охотно побуждали дать баталию и мы с эскадрою усиливали притти к неприятелю в ближнее расстояние дабы наши пушки удобнее их вредить могли.

11 час. В исходе 11 часа и выстрелом от нас из пушки сигналом велено лечь на якорь и вступить в бой с неприятелем. Вся эскадра лавировалась и поворачивали каждый особо как им было способно, стараясь только о том чтоб притти на ближнее расстояние к неприятелю. Глубина по лоту 35-30-25 сажень, грунт - ил.

12 час. В #189; часа приблизившись мы к неприятельскому флоту от ближнего к нам неприятельского фрегата 2 кабельтова более не было хотя «Чесме» и определено стать к крепости первой но присмотря наш командующий что на оной сделалось помешательство в управлении также и в парусах и начала спускаться под ветр и надежды не предвидел от нея сделать успеха по на место оной приказано от командующего заступить самим и на глубине 20 сажень ил грунт убрав паруса положили якорь… и начата от нас по неприятельскому флоту, лежащему к крепости и в крепость куда только было удобно действовать сильно жестокая пальба с левого борта с обоих деков ядрами книпелями и картечью брандскугелями, а с «Чесмы» и фрегата «Николая» также сильно, а фрегат «Слава» и шебека «Забияка», находясь под ветром под парусами ближе к эскадре имели баталию с неприятелем куда их было можно с таким же успехом, что «лучше ото всех желать не можно, а «Мадон» и «Ауза» будучи тогда вдали от нас под ветром не имели случая биться, в исходе часа увидели мы от нашей с эскадрою сильной пальбы с неприятельских судов люди бросалися в воду и с великой торопливостью, иные съезжали на берег и по ним еще более от нас пальба происходила и сшибли в 6-х стоящего фрегата безань мачту и зажжен от наших брандскугелей… А в неприятельском флоте на многих уже шебеках и фрегатах на ближних к нам спущены флаги и вымпелы, в которых мы палили и оных оказалось, что те неприятельские суда от нашей эскадры побежденные сделались» 65.