Генри Ли - История инквизиции. том 3

В 1375 г. папа Григорий XI заявил, что почти все критяне — подданные Венеции — схизматики и что почти все церкви находятся в руках греческих священников, которым он предоставил выбор между немедленным обращением или изгнанием.

В 1449 г. Николай V обращал внимание инквизитора Греческой провинции на то, что многие католики совращались в схизму, и подчеркивал при этом, что, хотя греческий обряд и достоин похвалы, но его надо тщательно отделять от обряда латинского и карать с помощью светской власти всякое нарушение этого правила. Но Рим в своих сношениях с Греческой Церковью руководствовался почти всегда политическими соображениями и проявлял веротерпимость, когда этого требовали обстоятельства. Инквизиция бездействовала в отношении этих схизматиков, хотя их ересь считалась более преступной, чем ересь многих уничтоженных сектантов. В течение Средних веков гибельным бичом общества были продавцы индульгенций и отпущения грехов, наводнявшие всю Европу; эти люди бесчестили Церковь и разоряли доверчивых людей. Иногда это были агенты Рима или какого-нибудь епархиального епископа; иногда брали на откуп округа за определенную сумму или за часть выручки; иногда покупали у курии или у местного прелата грамоты, разрешавшие эту торговлю.

Продавцы индульгенций были неподсудны обычным судам, пользовались привилегиями, данными курией или епархиальным епископом; торговля эта была очень выгодна для многих людей. Однако она возмущала даже многих священнослужителей. Поэтому папа Александр IV включил в число прерогатив инквизиции право сокращать дерзость продавцов индульгенций и запрещать им проповедовать. Мера эта принималась несколькими папами, была внесена в канонический закон и входила в обязанности, налагаемые инквизиторским мандатом. Тем не менее в летописях инквизиции сохранилось только одно дело 1289 г., когда виновный — знатный клирик из Нарбонны подвергся суду инквизиции. Он тридцать лет продавал индульгенции в епархии Нарбонны, Каркассона и в других местах. Он обычно проповедовал перед народом во время обедни и сознался, что рассказывал басни о чистилище и об освобождении душ. Его спросили, верит ли он в эти басни, но сознаться в этом значило признать себя еретиком. Он ответил, что говорил ложь, но делал это с целью тронуть души слушателей и возбудить их щедрость и просил инквизитора наложить на него епитимью. Какая епитимья была наложена на него, неизвестно.

В 1301 г. Вьеннский собор отмечал, что повсюду предлагают полные индульгенции всякому, кто пожертвует на церкви, разрешают обеты, дают прощение за клятвопреступление, человекоубийство и другие преступления, освобождают от части наложенных епитимий или спасают из чистилища души родителей и отправляют их прямо в рай. Собор запрещал все подобные приемы, но не рассчитывал на инквизицию, чтобы заставить повиноваться торговцев индульгенциями, и поручил это епископам. Эти злоупотребления продолжали существовать, пока не стали непосредственной причиной Реформации; тогда только Триентский собор запретил продажу индульгенций. Бездействовала инквизиция в отношении симонии. У кого не было ничего для продажи, кроме таинств, торговали ими. Те же, кто благодаря своему высокому положению располагали бенефициями и повышениями, увольнениями и судами, открыто ими торговали; и духовные места, полученные таким путем, замещались людьми продажными и хищными, единственной заботой которых было наполнить свой карман путем лихоимства и предаваться грязным порокам. Каноническое право признавало симонию ересью; она влекла пожизненное тюремное заключение и была подсудна инквизиции. Но инквизиция ни разу не преследовала святокупцев.

Иоанн XXII привел в систему торговлю разрешениями грехов и направил все доходы от этого в папскую казну; прощение за симонию продавалось за шесть грошей для мирянина, за семь грошей для клирика и за восемь грошей для монаха. Поэтому и не уничтожала инквизиция ересь, столь выгодную во всех отношениях. На практике симония никогда не считалась ересью, В «Судебном зерцале» 1271 г. даются формулы, по которым частные лица могли бы обвинить в симонии епископов, священников и монахов; но нет никаких сведений о применении духовного суда в случаях симонии.

Климент IV стремился сократить алчность курии. Когда Жан де Куртенэ, избранный архиепископом Реймса, обязал в 1266 г. свою епархию доставить ему двенадцать тысяч ливров на уплату Коллегии кардиналов, то Климент отлучил прелата от Церкви и приказал ему назвать имена всех участников этого грабежа. Он же, подготавливая крестовый поход Карла Анжуйского против Манфреда, наделил посланного для этого дела во Францию кардинала полномочиями давать разрешения тем, кто пользовался бенефициями, не имея на то права, тем, кто владел одновременно несколькими бенефициями, и тем, кто женился, занимая пост, не допускавший брака.

Стефан Палеч в речи, произнесенной им на Констанцском соборе, говорит, что во всем христианском мире нет ни одной Церкви, не запятнанной симонией вследствие страшной борьбы между невежественными людьми, жадными до почестей и богатств, связанных с духовными бенефициями; результатом этой симонии является назначение на разные должности людей невежественных, ленивых и преступных, которые не могли бы нигде найти себе места пастухов и свинопасов.

Диалектики и самые уважаемые юристы заявляли, что папа не может совершить симонии. Но Бонифаций IX вдруг сместил почти всех прелатов, бывших при его дворе, чтобы продать освободившиеся места тем, кто даст дороже.

Члены самой папской канцелярии дочиста обирали вновь назначенных прелатов. Если последние не могли заплатить требуемых денег, им давалась отсрочка за безбожные проценты. Если же до истечения года обещанная сумма не была уплачена, то епископ становился простым священником, а аббат рядовым монахом. По словам бывшего в течение сорока лет папским секретарем чиновника курии, ленивые, невежественные, скупые, неспособные ни к чему хорошему кандидаты на должности осаждали курию, требуя себе бенефиций или других милостей. Другой папский чиновник сообщает, что Бонифаций IX назначал на немецкие кафедры лиц совершенно неспособных, так как всякая должность давалась тому, кто дороже заплатит: архиепископии стоили от сорока до восьмидесяти тысяч флоринов.

Тщетно пытались положить конец симонии Констанцский и Сиенский соборы, тщетно Базельский собор пытался выработать узаконение против нее. Вплоть до эпохи Реформации симония остается злом католического мира. Не менее сильной причиной деморализации была неприкосновенность и неподсудность духовенства светской власти. Уверенность в безопасности привлекала в духовенство людей, для которых тонзура была лишь защитой от суда. И не только уголовный суд Церкви совершал несправедливости; привилегия духовенства распространялась также и на дела гражданские и учащала злоупотребления клира.