Егор Иванов - Честь и долг

Из раскрытых дверей собора доносился стройный хор певчих, в его темной глубине искрами сверкали сотни огоньков свечей. Наконец по красной ковровой дорожке из собора вышел генерал Радко-Дмитриев. Его окружали офицеры штаба и масса гражданских лиц с красными бантами на рукавах, красными лентами на шинелях и фуражках.

— Смирно! — прозвучала команда генерала, командующего парадом. Главнокомандующий приветствовал выстроившихся для парада и поздравил со свершившейся революцией. Радко-Дмитриев говорил новые, смелые, но все-таки отдававшие казенным патриотизмом слова. Они не доходили до души Федора. Поручик видел, что и его солдаты тоже чуть поблекли; утратив накал, озарявший их еще несколько минут тому назад.

Среди стоявших на нижних ступенях высокой паперти сновали какие-то офицеры и бойкие солдаты. Одни сообщали офицерам, что сейчас же после парада следует отправиться в Русский театр, где генерал сообщит информацию о революции и состоятся выборы исполнительного комитета от офицерского корпуса армии, другие указывали солдатам их место сбора — Большой театр, где предстояло выбрать солдатский исполком и выслушать сообщение о событиях в Петрограде.

В небольшом уютном зале Русского театра офицерская масса сгруппировалась сразу по дивизиям и корпусам. Старые офицеры в штаб-офицерских чинах выглядели явно тревожно и неприкаянно. Они молчали, держались замкнуто и отчужденно. Зато молодые офицеры — прапорщики, подпоручики, поручики, как и Федор, чувствовали себя значительно свободнее. Многие из них были выходцами из студенческой среды, попробовавшими уже «политики» в университетах и высшей школе.

Старшие офицеры и генералы во главе с Радко-Дмитриевым расселись на сцене. Среди них — небольшая группа политически активных офицеров, принадлежавших, главным образом, к эсерам и эсдекам. Первые ряды заняли полковники и подполковники, остальные перемешались.

Собрание открыл командующий. Он коротко объяснил, зачем здесь собраны делегаты от офицеров, и заявил, что офицерство должно сегодня наметить линию своего поведения среди тех событий, которые потрясают империю. Радко-Дмитриев призвал объединиться вокруг российского флага, коль скоро государь-император сложил с себя полномочия, а Михаил Александрович не захотел принять трон. Он звал сплотиться с солдатами, умело руководить ими, чтобы смута не разрушила армию и не привела к поражению. Он говорил, что солдат надо удерживать от занятия политикой. Но никаких конкретных решений он не предложил.

Один из офицеров, сидевших в президиуме, вышел вперед и ловко, словно всю жизнь только этим и занимался, провел выборы председателя собрания и секретаря. Собрание сразу получило организационные рамки и потекло как по накатанному пути. Сначала выступали старшие офицеры. Молодой, тридцативосьмилетний генерал Свечин, бывший профессор военной академии и военный историк, пользующийся большим авторитетом у офицерства, как один из «младотурков», взял слово первым.

— Царская власть пала, и долг патриота исполнять приказания тех, кто поставлен на власть революцией, — Временного правительства, — заявил Александр Андреевич. Он предлагал выполнять свой офицерский долг. Спокойствие и выдержка, поддержка военного министра Гучкова, с которым Свечин был хорошо знаком, укрепление авторитета Временного правительства таковы были многословные, красивые пассажи умного генерала. Другие выступающие лишь развивали мысли, высказанные Свечиным. Молодежь сидела притихшая и недоумевающая. Казалось, что не было никакой революции, никакого краха монархии, лишь тихо и гладко власть переменила место обитания: из Царского Села переместилась в Таврический дворец.

Наконец старшие офицеры выговорились. Немедленно трибуна была захвачена прапорщиками и иже с ними. Представители эсдеков меньшевистского направления и эсеров обрушили на зал, блистающий золотыми погонами, революционные лозунги и призывы. Гладкие речи полковников-кадетов сразу же были смазаны пылкими филиппиками прапорщиков, поручиков и даже капитанов социал-демократов, социалистов-революционеров…

Федора коробило, когда консервативно настроенные старшие офицеры, занимавшие передние ряды, неодобрительным шиканьем встречали речи эсдеков, зовущие к справедливым отношениям с солдатами, к тесному сотрудничеству с Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов. Он не выдержал и попросил слова.

Его речь была горяча и сбивчива.

— Рады ли мы революции — мы, офицеры, прошедшие всю войну? — вопрошал он своих коллег. — Чем помогал нам вести войну старый строй? Вспомните, у солдат не было винтовок и патронов, мы шли в наступление без поддержки артиллерии, потому что не было пушек и снарядов… Плохое довольствие, почти голод на позициях… Отсутствие обмундирования… Голыми руками мы должны были рвать колючую проволоку немцев, за которой нас встречал вооруженный до зубов противник… А сколько офицеров погибло из-за того, что куропаткинцы посылали роты вперед, не зная куда и зачем?

Федор видел, как менялась реакция господ, сидевших в первых рядах. Они стали внимательно слушать.

— Династия Романовых не помогала нам защищать родину от нападения на нее германцев и австрийцев. Мы не плачем, когда царь и его брат отреклись от престола в пользу народа. Демократическая республика спасет Россию, мы приветствуем революцию!

Зал дружно зааплодировал. Федор продолжал высказывать то, что наболело, то, что поднялось теперь в душе, когда он увидел в Риге красные знамена, счастливые лица людей.

— Офицерство никогда не было чужим своему отечеству, — звенел его голос. — Вспомните декабристов! Их дух никогда не умирал в офицерском корпусе, он только дремал, пока великие события не всколыхнули его снова. Если мы позволим этому духу спать дальше, мы, офицеры, окажемся в обозе истории нашего Отечества. Разрыв отношений между офицерами и солдатами взорвет нашу славную армию изнутри, события выйдут из-под контроля, и Россия будет побеждена нашим более организованным противником. Мы должны самым тесным образом работать вместе с солдатами, не игнорировать Советы, как здесь кто-то уже призывал… Тем более, что в столице Временное правительство и Совет рабочих и солдатских депутатов в тесном контакте работают…

Федор еще не знал, что Временное правительство во главе с князем Львовым вовсе не по своей воле имеет контакты с Петроградским Советом, возглавляемым меньшевиками, что оно бессильно решать любые вопросы без санкции Совета, что соглашатели, составляющие большинство Совета, не желают пользоваться властью, врученной им рабочими и солдатами. Идеалистические представления о классовом мире между буржуазией и рабочими, между помещиками и крестьянами еще царили в представлении Шишкина, упоенного революцией вообще, революцией для всех — бедных и богатых. Его политическое развитие только начиналось, и поручик искренно призывал кадровое офицерство сотрудничать с солдатами в построении новой России.