Фрэнсис Гарт - Кресси

- Это еще не все, - говорила она, то приближая его лицо к своему, то отстраняясь, словно вдыхала в него жизнь. - Когда мы вошли в рощу, я сразу почувствовала, что ты здесь.

- Почувствовала и привела сюда его? - спросил Форд, отстраняясь.

- Отчего же? - отозвалась она безмятежно. - Если б он и увидел тебя, я все равно могла бы сделать так, чтобы дальше меня провожал ты.

- Но разве это было бы справедливо? Понравилось бы это ему?

- Ему-то? - лениво переспросила она.

- Кресси, - проговорил он, серьезно вглядываясь в ее затененное лицо. - Ты давала ему повод считать себя вправе вмешиваться? Ты понимаешь меня?

Она помолчала, будто соображая что-то.

- Хочешь, чтобы я его позвала? - спросила она спокойно, без малейшего намека на кокетство. - Хочешь, чтобы он пришел сюда, или мы можем выйти туда, к нему? Я скажу, что ты только что пришел и я встретилась с тобой в дверях, когда уходила.

Что мог он на это ответить?

- Кресси, ты меня любишь? - спросил он почти резко.

Нелепостью было об этом спрашивать сейчас - если да; и просто злодейством - если нет.

- Я, наверное, полюбила тебя, когда ты только приехал, - медленно ответила она. - Оттого, наверно, и обручилась с ним, - добавила она просто. - Я знала, что люблю тебя, и когда уезжала, только о тебе и думала. И назад приехала, потому что тебя любила. И в тот день любила, когда ты приходил и говорил с матерью, хоть и подумала, что ты пришел сказать насчет Мастерса и не хочешь брать меня назад в школу.

- Но ты не спрашиваешь, люблю ли я тебя?

- А я знаю, ведь ты теперь уже не можешь не любить меня, - отозвалась она убежденно.

Что еще ему оставалось, как не ответить столь же нелогично, еще крепче прижав ее к груди, хотя легкая дрожь, словно холодок из открытого окна, пробежала у него по коже. Верно, и она это почувствовала, так как сказала:

- Поцелуй меня, и я пойду.

- Но мы должны еще поговорить с тобой, когда... когда никто не будет ждать.

- Ты знаешь дальний овин у межи? - спросила она.

- Знаю.

- Я, бывало, туда по вечерам уходила с учебниками, чтобы... чтобы побыть с тобой, - прошептала она. - Отец не велел никому близко подходить, когда я там. Приходи туда завтра перед самым закатом.

Последовал долгий поцелуй, в котором их трепещущие, жадные губы, казалось им, выразили все, что осталось не высказанным в словах. Потом они разжали руки, и он бесшумно отпер дверь, чтобы выпустить ее. Она на ходу прихватила какую-то книгу с чьей-то парты, скользнула прочь, подобно розовому лучу близкой зари в меркнущем лунном свете, и вот уже до него донесся ее ленивый и совершенно ровный голос - она окликала своих спутников.

ГЛАВА VII

Подслушанный юным Джонни разговор между великолепным незнакомцем и дядей Беном, правда, недоступный его младенческому пониманию, для взрослых жителей поселка был исполнен значения.

Индейцев Ключ, как и многие другие населенные пункты в глубине Калифорнии, был первоначально старательским поселком. Его основатели и первые поселенцы владели участками на основе золотоискательских заявок, закреплявших за ними титул на землю. Титул сохранялся за ними и после того, как миновала золотая лихорадка и на бывших заявках выросли магазины, конторы и жилые дома. На окраинах этих новых городков и в их окрестностях жили уже не столь неоспоримые собственники - "скваттеры", то есть фермеры, занявшие земли, которые считались свободными. Мало кто из них заботился о том, чтобы узаконить обладание своими участками, они просто пользовались "правом владения": заводили хозяйство, строили дома - но, в свою очередь, страдали от вторжения более поздних пришельцев - "хватунов", которые, как явствует из этого официального названия, норовили отхватить у "скваттеров" землю, если она не была огорожена забором или не охранялась внушительной силой.

Ввиду всего этого в Индейцевом Ключе немалое возбуждение вызвало известие о том, что властями штата недавно был признан старый мексиканский титул на землю площадью в три квадратных лиги, включавшую сам поселок и всю округу, и что теперь со стороны собственников ожидаются шаги к вступлению в права владения. Стало известно, что право на бывшие старательские участки в черте поселка оспариваться не будет, но что окрестным "скваттерам", как Маккинстри, Дэвис, Масстерс и Филджи, и "хватунам" вроде Харрисонов придется либо выкупить титул на свои участки, либо затевать длительные и безнадежные судебные тяжбы. Законные владельцы титула - крупные капиталисты из Сан-Франциско - выражали готовность пойти на соглашение с фактическими держателями участков, и, как стало известно, беззастенчивые "хватуны", которые не пахали, не сеяли, а попросту отхватывали землю у "скваттеров", вложивших в участки немало своего труда, уравнивались с этими последними.

Мнения по этому поводу, как всегда, разделялись: старшие поселенцы по опыту вольного прошлого с недоверием относились к восстановленным старинным правам, подвергая сомнению их законность и справедливость, но те, кто прибыл в Калифорнию позже, приветствовали такое подтверждение старых титулов, усматривая в нем гарантию для вложений капитала. Кроме того, довольно влиятельная и разрастающаяся группа переселенцев с Севера и с Востока с удовлетворением встретила эту меру, сулящую положить конец кровавым распрям между фермерами. Отныне бои между Харрисонами и Маккинстри за кусок земли, до последнего времени формально не принадлежавший ни тем, ни другим, превратятся в обычные уголовно наказуемые действия и утратят романтический флёр. С другой стороны, и Маккинстри и Харрисон получат возможность за разумную цену приобрести в законную собственность свои участки или же, наоборот, получить отступного. Опасались только, как бы оба семейства, народ дикий и беззаконный, не объединились, и тогда выдворение их будет делом не очень-то легким и довольно опасным; их дело пришлось бы отложить напоследок и пойти им на разные уступки.

Но еще больше переполошились в поселке, когда стало известно, что титул на участок, который оспаривают Харрисон и Маккинстри, уже выкуплен у владельцев и что новый собственник намерен незамедлительно вступить в права владения. Гениальное решение проблемы Харрисона - Маккинстри восхитило даже скептиков. Кем оно было придумано, в Индейцевом Ключе не знал никто - интересы нового владельца представлял один Сан-Францисский банк. Однако понятливый читатель, ознакомившийся с наблюдениями Джонни Филджи в праздничный день, без труда угадает в нем дядю Бена, и правдивому летописцу сейчас самое время предоставить этому персонажу возможность объяснить своими словами не только собственные намерения, но также и способы, которыми он добился их осуществления.