Роберт Такер - Сталин, Путь к власти

Русская революция 1905 г., которую Ленин впоследствии назвал "генеральной репетицией", была массовым, стихийным общенациональным бунтом. Под влиянием экономического кризиса начала столетия и позорного поражения в русско-японской войне 1904 г. подспудное недовольство крупных социальных групп переросло в мятежные настроения. В такой атмосфере события петербургского Кровавого воскресенья в январе 1905 г., вызвали настоящий взрыв. По стране прокатилась волна забастовок, уличных демонстраций, крестьянских беспорядков и вооруженных выступлений - от мятежа на броненосце "Потемкин" в Одессе (увековеченного в кинофильме Сергея Эйзенштейна) до вооруженных восстаний в Москве и в ряде других административных центров. В октябре назревало что-то похожее на всеобщую политическую стачку. В это время в Петербурге сформировался Совет рабочих депутатов, в котором видную роль играл Троцкий, и политические партии впервые вышли из подполья. Манифестом от 17 октября царь провозгласил гражданские свободы и объявил о создании выборного законодательного органа - Государственной думы. Но революционные страсти полностью улеглись лишь к началу 1907 г.

В Закавказье, где глубокое социальное недовольство усугублялось национальными притеснениями, волнения 1905 г. были особенно бурными. Крестьяне с оружием в руках поднялись против помещиков, выступления рабочих приняли массовый характер, состоялись уличные демонстрации. Жестокие репрессии со стороны русских войск и не жалевших нагаек казаков, в том числе и ужасная бойня, учиненная среди собравшихся в августе на митинг в тифлисском городском зале, не смогли сдержать брожения, и к концу года Грузия оказалась в состоянии почти полной анархии. Социал-демократы всецело использовали благоприятную ситуацию для достижения собственных целей. Вместе с тем здесь, как и по всей стране, раскол в их рядах увеличился, ибо к первоначальным причинам, породившим внутрипартийные разногласия, прибавились споры относительно революционной тактики. Таким образом, революция 1905 г. ускорила превращение двух противоборствующих фракций в две воюющие между собой партии.

Джугашвили активно участвовал в грузинских событиях 1905 г., но его революционная роль не была особенно заметной. Он выступил на некоторых массовых митингах, выпустил несколько агитационных прокламаций и написал ряд статей, касавшихся революционной ситуации и внутрипартийных разногласий. Ездил по Грузии как организатор и пропагандист большевизма, затрачивая много энергии на фракционную борьбу. Так, в хронике его жизни за 1905 г., которую опубликовали позднее в 1-м томе сочинений Сталина, указывается, что в апреле он "выступает на большом дискуссионном собрании в Батуме против меньшевистских лидеров Н. Рамишвили, Р. Арсенидзе и др.", а в июле "выступает на двухтысячном дискуссионном митинге в Чиатуре против анархистов, федералистов, эсеров"[76]. В меньшевистских источниках утверждалось, что Закавказская организация исключила его из партии за участие в тифлисском ограблении в июне 1907 г. В марте 1918 г., когда деятельность меньшевиков не была полностью пресечена победившими большевиками, Мартов написал в московской газете, что Сталина в свое время исключили из партийной организации в связи с какими-то экспроприациями. Сталин подал на Мартова в революционный трибунал, отрицая, что когда-либо судился или исключался партийной организацией. Однако он не отрицал своей причастности к экспроприациям.[78]

Хотя в грузинской социал-демократии большевики представляли оппозиционное меньшинство, грузинский большевизм как движение все-таки существовал. На первых порах, однако, Джугашвили не играл в нем главной роли. Показателем его малозаметной роли в этот первый период служит тот факт, что он не оказался в числе 15 делегатов от местных групп, которые собрались в ноябре 1904 г. в Тифлисе на первую конференцию закавказских большевиков. Не было его и среди четырех делегатов Закавказья, приезжавших в апреле 1905 г. в Лондон на большевистский III Съезд партии, названный Троцким "учредительным съездом большевиков"[80].

В последующие месяцы он сосредоточил внимание на новом для себя поприще революционной деятельности: на профсоюзной работе. Много позднее, оглядываясь назад, он скажет, что во время острых конфликтов между рабочими-нефтяниками и нефтепромышленниками на собственном опыте убедился, "что значит руководить большими массами рабочих"[82].

Но именно эти успехи послужили причиной ареста ряда социал-демократических активистов. Джугашвили (работавшего тогда под псевдонимом Нижарадзе) арестовали 25 марта 1908 г. и заключили в Баиловскую тюрьму Баку, где, продержав до начала ноября, затем выслали сроком на два года в Вологодскую губернию. Туда он отправился обычным "этапным порядком", то есть двигаясь от тюрьмы к тюрьме в группе, в которую по пути вливались другие заключенные. В январе 1909 г. его отправляют из Вологодской городской тюрьмы на место ссылки в Сольвычегодск. По дороге, передвигаясь опять же "этапным порядком" и, по всей видимости, пешком, он заболевает тифом, какое-то время находится в больнице в Вятке и достигает Сольвычегодска только к концу февраля. Через четыре месяца Джугашвили бежит на юг и в июле 1909 г. опять объявляется в бакинском подполье. В марте 1910 г. его вновь арестовывают и, продержав в Баиловской тюрьме, в начале сентября возвращают в Сольвычегодск, предварительно вручив предписание кавказского наместника, воспрещающее проживание на Кавказе в течение пяти лет. Отбыв двухгодичную ссылку в Сольвечыгодске, Джугашвили избирает Вологду местом жительства под надзором полиции. В сентябре он нелегально выезжает в Петербург по фальшивому паспорту на имя Чижикова, где устанавливает связь с Сергеем Аллилуевым и другими большевиками. После ареста в декабре его высылают в Вологду на три года, но в начале 1912 г. он снова бежит[84]. Где супруги жили во время редких встреч - нам не известно. Вполне возможно, что в какой-то части дома родителей Екатерины, который, как считают, находился в селении Диди-Лило близ Тифлиса, на родине далеких предков Джугашвили.

В 1908 г. Екатерина родила сына Якова, а через год заболела и умерла[87].

Это одно из нескольких сообщений, исходящих главным образом, из кругов грузинских меньшевиков, свидетельствующих о том, что Джугашвили подозревали в доносительстве в полицию на лиц, которых ему хотелось убрать с дороги. По словам бывшего эсера Семена Верещака, который в 1908 г. вместе с Джугашвили был в Баиловской тюрьме, последний будто бы начал доносить (хотя еще не в полицию) вскоре после ухода из Тифлисской семинарии. В воспоминаниях, опубликованных в 1928 г. в русской газете в Париже, Верещак пишет, что среди заключенных в тюрьме были учившиеся с Джугашвили в одной семинарии, которые якобы рассказывали, что после отчисления он позаботился о том, чтобы исключили других членов действовавшей в семинарии тайной социалистической группы, сообщив ректору их фамилии. Они также говорили Верещаку, что Coco признался в совершенном, но оправдывал свой поступок тем, что, потеряв право быть священниками, исключенные станут хорошими революционерами89.