Эдвард Стеттиниус - Загадки ленд-лиза

— Впервые в новой истории, — сказал тогда Стимсон, — США столкнулись с государством, имеющим могучую армию, включая мощные воздушные силы, и способным захватить контроль над Атлантическим океаном.

Моргентау, обрисовав тяжелое положение Великобритании, у которой истощились долларовые запасы, указал и на масштабы опасности, грозящей Америке:

— Если Конгресс не утвердит этого закона, Англии останется только прекратить борьбу.

В Тихоокеанском регионе опасность для нас была не столь очевидной, но вполне реальной. Амбиции Японии, как и амбиции Гитлера, не знали предела. Они откровенно провозгласили своей целью захват всего Китая, и все более явно заявляли претензии на господство над остальной Восточной Азией и Ост-Индией. Японцы уже вторглись в сферу Французского Индокитая и нацелились на Сингапур и Голландскую Ост-Индию. Все это называлось благообразно: «сфера общего процветания Великой Восточной Азии», но действия Японии в Китае и Маньчжурии не оставляли сомнений, что все это лишь японский вариант гитлеровского «нового порядка». Они вознамерились превратить всю Восточную Азию в беспощадно эксплуатируемую колонию. В 1941 году флот, предназначенный для двух океанов, еще только строился, а уже существующий флот был сосредоточен в Тихом океане. Создание большой армии только еще начиналось.

В это время мы превратились в удобную мишень для возможного врага. Как заявил Стимсон, «положение станет критическим, если Англия потеряет господство на Атлантике. Подобная катастрофа означала бы угрозу безопасности не только Северной Атлантики, но также и Южной Америки».

В случае же если бы немцы осуществили агрессию в любом месте на восточном побережье Американского материка, японцы вполне могли объявить наши оборонные меры «агрессией против Германии» и оказать ей «политическую, экономическую и военную помощь», как и обещали это своему союзнику в сентябре 1940 года. Япония вполне могла бы воспользоваться таким наиболее благоприятным моментом для нападения на нас с Запада.

Но атака на Западное полушарие, по сути, уже началась. Нацисты ведь не ограничивались созданием армий и нападением врасплох на нейтральные страны. Они покушались на свободу стран задолго до начала своей военной агрессии. Через организации и землячества немцев за рубежом нацисты создавали свои «пятые колонны», оказывающие им помощь в момент нападения. С помощью «картельных соглашений» и иных форм экономической войны они разрушали военную промышленность страны, намеченной в жертву. С помощью своих коммерческих авиалиний они готовили резерв летчиков, хорошо знавших воздушное пространство соответствующих стран, и строили аэродромы, которые в дальнейшем могли быть использованы и для военных целей.

Все это, в той или иной форме, уже давно происходило в южной части нашего континента, а некоторые из подобных явлений имели место даже в самих США. Гитлер не жалел ни людей, ни денег ради создания своей авангардной агентуры. Как сказал Нокс, «методы могут быть прямыми или косвенными, но в любом случае нашему полушарию угрожает опасность вторжения».

Противоположных взглядов на германскую агрессию придерживалась небольшая кучка наших граждан — платных нацистских агентов или экстремистов — кандидатов в диктаторы с их последователями. Мало кто в Америке принимал их всерьез, и реальная оппозиция ленд-лизу исходила не от них. Она исходила в основном от патриотически настроенных американцев, которые не желали верить, что победы нацистов и их союзников создают реальную угрозу для Америки, а если даже и создают, то ленд-лиз неправильный способ самозащиты. Они верили, что мы сможем отстоять свою безопасность, даже если должны будем сражаться в одиночку. Такую политику Стимсон называл «тактикой обороняющейся обороны», когда «защищающаяся сторона держится исключительно в пределах своих границ и ждет, когда на нее нападут, не предпринимая никаких мер, чтобы отвратить нападение». Подобное мышление не учитывало значительных преимуществ, даваемых наступательной стратегией. По мнению таких людей, американцам следовало смотреть, как нацисты овладевают окружающим морским и воздушным пространством, а самим в это время строить у себя очередную «линию Мажино», которую бы тщательно изучали агенты врага, чтобы его стратеги могли свести на нет ее значение. А потом, выбрав подходящее время, нацисты нанесли бы внезапный удар в самом слабом месте по нашему континенту, а может быть, и по нашей стране.

Вспоминая то время, я понимаю, как непросто нам было полностью осознать реальное положение. Мы привыкли к мысли, что всегда сможем сохранить мир лишь благодаря нашей воле к миру. Мы привыкли к благам мирной жизни, к свободе торговли, мирному решению международных проблем, свободе от бремени милитаризованной экономики, к возможности сосредоточиться на мирном экономическом развитии. Пример же Европы показал нам, что такое тотальная война, с милитаризацией экономики, призывом на фронт миллионов молодых людей, со всем тем, что Черчилль определил известной фразой: «Непосильный труд, пот, кровь и слезы».

Конечно, все мы искренне хотели жить в мире. Но принятие решений зависело не только от нас. Мы могли быть вовлечены в войну, как только Германия или Япония сочли бы, что для этого наступил подходящий момент, а защитить себя мы были еще не готовы. Ленд-лиз же давал возможность, помогая другим, остановить наших врагов.

— По сути, — отметил министр Стимсон, — мы стремимся не столько дать ссуду Великобритании, сколько купить ее помощь в деле нашей собственной обороны. Мы не даем в долг, а покупаем собственную безопасность и возможность подготовиться к самозащите.

Известным препятствием (о чем вспомнили и во время слушаний) оставалась доктрина нейтралитета, рожденная практикой прошлого века. Соответствующий закон представлял собой сложный компромисс между стремлением наций торговать и в военное время и естественным желанием воюющих стран отсечь все внешние источники для своих врагов. Согласно этой доктрине, войны не считались ни чем-то плохим, ни чем-то хорошим, а были просто реальностью, а потому не делалось и различий между агрессором и защищающейся стороной.

По мере того как росла угроза агрессии стран оси, все чаще стали вспоминать о двух забытых истинах, нашедших отражение в международном праве. Первая из них состояла в признании за страной законного права на самозащиту от агрессии. Как заявил Халл в Комитете по иностранным делам Палаты представителей, «перед лицом нарастающей волны захватнических войн необходимо признать, что идея самообороны должна стать частью мудрой, благоразумной национальной политики».