Мариан Белицкий - Шумеры. Забытый мир

Какова была дальнейшая судьба Ахумы, выступил ли он ещё раз со своим сакраментальным заявлением: «Я не раб» — неизвестно. Пятнадцать лет длилась распря между рабом и его господином. Интересная деталь: раб в Шумере имел право обращаться в суд, подавать жалобу на своего хозяина! Триста лет спустя один из законов кодекса Хаммурапи (§ 282) устанавливал другой порядок; рабу, который отказывался от своего господина, отрезали ухо. Последующие поколения рабовладельцев вели всё более решительное наступление на права рабов, так что в Древнем Риме раб уже стал вещью, существом, лишённым каких–либо прав. Как далеки от этого шумерские законы, гуманность которых, пусть продиктованная экономическими соображениями, не подлежит сомнению.

Дело раба Ахумы не было чем–то исключительным. Об этом говорит множество табличек из судебных архивов в Лагаше. Так, раб Харнабубу предстал перед судом города Умма и, сославшись на то, что его отец был освобождён, отрицал право своего господина считать его своим рабом. На шестом году царствования Шу–Суэна некий Шешкала произнёс в суде уже знакомую нам сакраментальную фразу: «Я не раб Урсахарабабы». Приглашённые Урсахарабабой свидетели подтвердили под присягой, что Шешкала является сыном Урламы и что последний в качестве раба получал от управляющего хозяйством отца Урсахарабабы паёк в виде зерна и шерсти. На этом основании суд отклонил жалобу Шешкалы.

«В год после того года, когда был разрушен город Симурум», т. е. на четвёртом году правления царя Шу–Суэна, в городе Нина слушалось дело женщины по имени Папа, заявившей, что ни она, ни её дочь, ни некая Гемегигунна не являются рабынями своих хозяев. История этого процесса очень любопытна и заслуживает того, чтобы о ней рассказать. Из текста судебного протокола мы узнаём, что рыбак Урмеш обокрал рыбака по имени Шульги–лугаль. Совершив кражу, Урмеш бежал, пострадавшему же в виде компенсации были отданы в рабство жена, дочь и рабыня преступника. Это было совершено во имя закона и согласно решению суда. Между тем Шульги–лугаль, попав в затруднительное финансовое положение, взял у Лугалимаха и Лумагуры какую–то сумму денег под залог этих трёх женщин. Оба кредитора Шульги–лугаля, являвшиеся, в свою очередь, должниками некоего Лугула, решили отдать своему кредитору этих трёх женщин в качестве рабынь. Вот тут–то у Папы, по–видимому, лопнуло терпение. Это ли сыграло роль, или имелись какие–то другие причины, во всяком случае, Папа предстала перед судом, отрицая право Лугула на неё, её дочь и рабыню. Судебная коллегия из двух судей вызвала свидетелей. После выяснения обстоятельств, при которых три женщины попали в рабство, суд подтвердил право собственности на них Лугула.

На основе приведённых судебных документов может создаться впечатление, будто подобные жалобы рабов никогда не давали положительного результата. На самом деле это не так. На третьем году царствования Шу–Суэна четверо судей рассматривали сложное дело Урсагубы, которого считали своим рабом два брата — Лу–Баба и Лу–Нингирсу, сыновья человека по имени Ух. Суд установил, что Урсагуба когда–то действительно был рабом Уха, однако сыновья последнего освободили его, применив формулу: «Он должен быть признан сыном человека». Таким образом, сыновья Уха не только превратили раба в свободного человека, но и признали его внебрачным сыном своего отца. С момента произнесения приведённой формулы бывший раб получал право, так же как его братья, наследовать имущество их отца. По–видимому, сыновья Уха через какое–то время раскаялись в своём поступке, возможно, им стало жаль имущества, которое они должны были отдать своему сводному брату, но, как бы то ни было, процесс закончился не в их пользу. Свидетели подтвердили, что Урсагуба был освобождён. На основании этих показаний, данных под присягой, судьи признали Ур–сагубу и его детей людьми «свободными».

Что можно сказать о рабовладении и положении рабов в Шумере на основании судебных документов и других письменных памятников?

В начальный период истории Шумера рабы были немногочисленны и, как правило, принадлежали к этнически чуждым группам. С течением времени количество рабов растёт. Наряду с храмовыми и царскими рабами появляются рабы, принадлежащие частным лицам. Шумеры начали покупать рабов, которые считались «движимым имуществом», ещё до того, как возникла купля–продажа земли. Стоимость раба в эпоху господства аккадской династии не превышала стоимости рабочего скота — вола или осла. Рабовладелец распоряжался жизнью раба. Беглого раба после поимки заковывали в кандалы. С другой стороны, раб, необходимый в хозяйстве считался почти членом семьи. Хозяин заботился о его здоровье, т. е. работоспособности. Не следует забывать также о том, что иногда родители отдавали в рабство своих детей на какое–то время в качестве компенсации за неоплаченный долг. Хозяин нёс ответственность за жизнь и здоровье такого раба.

Документы конца III тысячелетия убедительно свидетельствуют о том, что раб в Шумере находился в лучшем положении, чем в других странах. Одно то, что раб мог пытаться изменить своё социальное положение или выступать против своего господина, говорит о многом. Вспомним ещё раз слова из «Гимна Гудеа»: в день праздника раб становился равным своему господину.

Многочисленные судебные протоколы свидетельствуют о том, что в древнем Шумере нередко совершались попытки нарушить закон. Например, отцы дважды продавали своих детей. В этих случаях решать вопрос о том, кому принадлежит раб, должен был суд. Так поступил некий Ур–Сатарана, продавший купцу Лушеде за 2,5 сикля серебра свою дочь Ишагу. Девушка прожила в доме Лушеды восемнадцать лет, как вдруг явился писец Намхани с требованием, чтобы ему выдали Ишагу так как он заплатил за неё её отцу. Суд установил, что Ур–Сатарана дважды продал свою дочь, вследствие чего «был признан преступником». К сожалению, мы не знаем, какое он понёс наказание.

Существуют свидетельства того, что продать в рабство свободного человека можно было только с согласия правителя или его наместника. Это правило предположительно касалось только продажи родителями взрослых детей и не распространялось на случаи продажи малолетних.

Эту главу мы начали изложением процесса об убийстве, совершённом через сто лет после падения Шумера. Значит ли это, что в самом Шумере не было убийств или что такие дела не рассматривались в шумерских судах? Разумеется, нет. Однако сложилось так, что среди расшифрованных и опубликованных до настоящего времени табличек с протоколами судебных заседаний дел об убийствах очень мало. И всё же мы закончим наш рассказ о законодательстве, судопроизводстве и обычаях шумеров в эпоху третьей династии Ура описанием тех документов, в которых речь идёт об этом тягчайшем преступлении.