Владимир Орлов - Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения

На этой купле и продаже построены все отношения между изобретателями и предпринимателями в капиталистическом мире.

Буржуазные правоведы уверяют, что «путем патента имущественная выгода монополизируется в руках обладателя патента — и в этой исключительности все существо патента. Обладатель патента имеет исключительное право пользоваться изобретением в сфере промышленности и запрещать всякому другому это пользование; он один вправе изготовлять предмет изобретения, распространять, продавать и употреблять его для промышленных целей».

«Имущественная выгода», монополизирующаяся «в руках обладателя патента…» «Исключительное право пользоваться изобретением»… «Право запрещать всякому другому пользование изобретением»… «Он один вправе употреблять изобретение для промышленных целей».

Да, должно быть, исключительно большие права и силу приобретает в капиталистическом мире человек, получивший патент на изобретение! Отношения предпринимателя к изобретателю, отраженные в зеркале буржуазного правоведения, имеют почтительный и даже церемонный характер. Что-то вроде такого романа в письмах:

ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ — ИЗОБРЕТАТЕЛЮ

Милостивый государь!

Наша фирма, с 1886 года успешно подвизающаяся на ниве отечественной промышленности, рада и горда узнать о Вашем последнем изобретении и льстит себя надеждой, что Вы благоволите принять ее услуги по реализации Вашей счастливой идеи на пользу общества за достойное вознаграждение.

Условия приобретения патента прилагаются.

Примите наши уверения в совершенном к Вам почтении Директор-распорядитель фирмы

Кноп.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ-ПРЕДПРИНИМАТЕЛЮ

Директору-распорядителю фирмы г-ну Кнопу

Милостивый государь!

С величайшим сожалением вынужден решительно отвергнуть Ваше лестное предложение услуг по реализации моего изобретения и обратиться к другим фирмам, так как предлагаемые Вами условия приобретения патента ни в малой степени не соответствуют всей значительности сделанного мною вклада в технический прогресс и моей повсеместно признанной роли в развитии нашего общества.

Примите и проч.

Изобретатель, свободный художник

Такойто.

ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ — ИЗОБРЕТАТЕЛЮ

Свободному художнику г-ну Такомуто

Милостивый государь!

Наша фирма, существующая с 7886 года, готова на любые убытки и жертвы ради прогресса общества и процветания промышленности и, принося глубокие извинения, сообщает, что примет все Ваши условия переуступки нам патента на Ваше сенсационное изобретение. Пачку денег — скромный аванс—прилагаем.

Ключ от квартиры владельца фирмы препровождается при сем в отдельном пакете.

Заранее благодарный и признательный Вам, с совершенным к Вам почтением.

Директор-распорядитель фирмы

Кноп.

Нам пришлось выдумать из головы эту воображаемую переписку, потому что найти в архиве и процитировать что-нибудь подобное трудно. И не только в архиве, но и в современной действительности такой переписки не существует и быть не может.

Зеркало буржуазного правоведения — кривое, зыбкое зеркало. Отношения между людьми денежными и людьми труда отражаются в нем искаженно.

Заглянем для проверки в другое зеркало, в его верную алмазную гладь, отшлифованную рукой великого классика-реалиста.

Внимание! Поднят занавес. Дают действие четвертое драмы А. Островского «Гроза». Выходят купец Дикой и изобретатель Кулигин без шапки. Все кланяются и принимают почтительное положение.

Д и к о й. Ишь ты, замочило всего (Кулигину). Отстань ты от меня! Отстань! (С сердцем.) Глупый человек!

К у л и г и н. Савел Прокофьич, ведь от этого, ваше степенство, для всех вообще обывателей польза.

Д и к о й. Поди ты прочь! Какая польза! Кому нужна эта польза?

К у л и г и н. Да хоть бы для вас, ваше степенство, Савел Прокофьич. Вот бы, сударь, на бульваре, на чистом месте, и поставить. А какой расход? Расход пустой: столбик каменный (показывает жестами размер каждой вещи), дощечку медную, такую круглую, да шпильку, вот шпильку прямую (показывает жестом), простую самую. Уж я все это прилажу, и цифры вырежу, уже все сам. Теперь вы, ваше степенство, когда изволите гулять, или прочие которые гуляющие, сейчас подойдете и видите, который час. А то этакое место прекрасное, и вид, и все, а как будто пусто. У нас тоже, ваше степенство, и проезжие бывают, ходят туда наши виды смотреть, все-таки украшение, — для глаз оно приятней.

Д и к о й. Да что ты ко мне лезешь со всяким вздором! Может, я с тобой и говорить-то не хочу. Ты должен был прежде узнать, в расположении я тебя слушать, дурака, или нет. Что я тебе — ровный, что ли! Ишь ты — какое дело нашел важное! Так прямо с рылом-то и лезет разговаривать.

К у л и г и н. Кабы я со своим делом лез, ну, тогда был бы я виноват. А то я для общей пользы, ваше степенство. Ну, что значит для общества каких-нибудь рублей десять! Больше, сударь, не понадобится.

Д и к о й. А, может, ты украсть хочешь; кто тебя знает!

К у л и г и н. Коли я свои труды хочу даром положить, что же я могу украсть, ваше степенство? Да меня здесь все знают; про меня никто дурно не скажет.

Д и к о й. Ну и пущай знают, а я тебя знать не хочу.

К у л и г и н. За что, сударь, Савел Прокофьич, честного человека обижать изволите?

Д и к о й. Отчет, что ли, я стану тебе давать? Я и поважней тебя никому отчета не даю. Хочу так думать о тебе, так и думаю. Для других ты честный человек, а я думаю, что ты разбойник, вот и все. Хотелось тебе это слышать от меня? Так вот слушай! Говорю, что разбойник, и конец! Что ж ты судиться, что ли, со мной будешь! Так ты знай, что ты червяк. Захочу — помилую, захочу — раздавлю.

К у л и г и н. Бог с вами, Савел Прокофьич! Я, сударь, маленький человек, меня обидеть недолго. А я вам вот что доложу, ваше степенство: «и в рубище почтенна добродетель!»

Д и к о й. Ты у меня грубить не смей! Слышишь ты!

К у л и г и н. Никакой я грубости вам, сударь, не делаю; а говорю вам потому, что, может быть, вы и вздумаете когда что-нибудь для города сделать. Силы у вас, ваше степенство, много; была бы только воля на доброе дело. Вот, хоть бы теперь то возьмем: у нас грозы частые, а не заведем громовых отводов.

Д и к о й (гордо). Все суета!

К у л и г и н. Да какая же суета, когда опыты были!

Д и к о й. Какие-такие там у тебя громовые отводы?

К у л и г и н. Стальные.

Д и к о й (с гневом). Ну, еще что?

К у л и г и н. Шесты стальные.

Д и к о й (сердясь более и более). Слышал, что шесты, аспид ты этакой; да еще-то что? Наладил: шесты! Ну а еще что?

К у л и г и н. Ничего больше.

Д и к о й. Да гроза-то что такое по-твоему? А? Ну, говори!