Николай Гейнце - Господин Великий Новгород (сборник)

- А прежде как, звали его?

Голос Назария дрожал.

- Григорием...

- Довольно, это он... Я узнал его, - воскликнул Назарий и бросился к Геннадию.

Тот, уже привлеченный рассказом о Новгородской битве был недалеко от него и раскрыл ему свои объятия.

- Будь мне новым братом; отчизны я лишился по воле Божьей, а свет покинул сам, но теперь душа моя наливается небесным огнем. Я вымолил себе награду: она уже явилась ко мне и звала меня к себе. Награда моя близко. О, будь и ты счастлив, молись о сладком утешении, которое я уже чувствую в себе, молись о нем одном.

Он крепко сжимал руку Назария.

- Где же обрету я это утешение? Дай услыхать мне его, - взмолился Назарий.

Геннадий молча указал ему на слова, высеченные на могильной плите, лежавшей над холмом, у которого он молился.

Назарий наклонился и прочел:

"Приидите ко Мне вси обремененнии и труждающиеся и Аз упокою вас".

XXXI. Послесловие

Наше незатейливое правдивое повествование окончено.

Бросим же общий взгляд на дальнейшую судьбу России под скипетром Иоанна III, справедливо прозванного современниками "Великим", а нашим известным историографом Н. М. Карамзиным - "первым русским самодержцем".

Новгород пал. За ним последовали остатки и других уделов, присоединенных к Москве.

До Иоанна III Россия около трех веков находилась вне круга европейской политики, не участвуя в важных изменениях гражданской жизни народов.

Орда с Литвой как две ужасные тени заслоняли мир от России и были ее единственным политическим горизонтом. Россия была слаба, так как не ведала сил, в ней сокрытых.

Иоанн III, рожденный и воспитанный данником степной орды, подобно нынешним киргизским, сделался одним из знаменитейших европейских государей и был почитаем от Рима до Царьграда, Вены и Копенгагена, не уступая первенства ни императорам, ни гордым султанам.

Во благо государства он не только учредил единоначалие, ограничив до времени права владетельных князей, чтобы не дать им повода к измене, но был и истинным самодержцем России, заставлял благоговеть перед собой вельмож и народ, восхищая милостью, ужасая гневом, отменив частные права, несогласные с полновластием венценосцу.

Председательствуя на церковных соборах, он всенародно являл себя главой духовенства; гордый в сношениях с царями, величавый в приеме их послов, он любил пышную торжественность, установил обряд целования монаршей руки в знак особой милости, стремился внешне всеми способами возвыситься перед людьми, чтобы сильнее действовать на их воображение, одним словом, разгадав тайны самодержавия, сделался как бы земным богом для россиян, которые с того времени начали удивлять все иные народы своей беспредельной покорностью монаршей воле.

Иоанн III принадлежит к числу весьма немногих государей, избираемых Провидением надолго решать судьбу народов.

Он герой не только русской, но и всемирной истории.

Он явился на политическом театре в то время, когда новая государственная система вместе с новым могуществом государей возникла в целой Европе на развалинах системы феодальной или поместной.

Иоанн разрушил у нас систему удельную.

Тяжелый труд государя сравнительно рано сломил его духовные и физические силы.

Подобно своему великому деду, герою Донскому, он хотел умереть государем, а не иноком.

Склоняясь от престола к могиле, он давал еще повеления для блага России и тихо скончался 27 октября 1505 года, в первом часу ночи, имея от роду 66 лет, 9 месяцев и провластвовав 43 года и 7 месяцев.

Тело его погребли в новой церкви Архистратига Михаила.

Летописцы не говорят о скорби и слезах народа - славят единственно дела умершего, благодаря небо за такого самодержца!

СУДНЫЕ ДНИ ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА

Повесть

Сие неисповедимое колебание,

падение, разрушение великого

Новгорода продолжалось около шести

недель.

Из Новгородской летописи

I. На Волховском мосту

Раннее, яркое, уже с живительной теплотой близкой весны, февральское солнце осветило как бы запустелый Новгород.

На улицах, с месяц тому назад еще полных оживления и кипучей деятельности, не было ни одной живой души.

Было 12 февраля 1570 года, понедельник второй недели великого поста.

Второй месяц уже "отчина св. Софии", как звали в то время Новгород, переживала тяжелые дни.

Весь город обвинялся в страшном "государственном деле", измене державному царю.

Царь Иоанн Васильевич тайным походом прибыл 2 января 1570 года в Новгород чинить расправу с крамольниками.

Неумолима была расправа царя, - запустел Великий Новгород.

В описываемое нами раннее февральское утро только на Волховском мосту и близ него по берегу Волхова господствовало необычайное оживление. Но увы, как повсеместно в то время в России, жизнь лишь кипела там, где царила смерть.

Это был исторически-кровавый парадокс действительности.

И на самом деле, со льда реки слышались раздирающие душу стоны и мольбы о помощи, но толпа, стоявшая на мосту и по берегу, безмолвствовала.

Большинство из этой толпы состояло из опричников, с не менее зверскими лицами, чем те собачьи головы, которые, как знаки их должности, вместе с метлами были привязаны к седлам их коней.

На середине моста был устроен род эшафота, с которого несчастных жертв бросали в полыньи Волхова, в тот год очень большие и частые. Самая большая полынья была как раз под средними городнями Волховского моста.

Чтобы вернее бросать в нее осужденных, и устроили эшафот.

Взводили на него связанных по ступенькам, с навязанными на шею камнями, и сталкивали с высоты.

Вода со льдом расхлестывалась высоко, принимая в лоно свою жертву, опускавшуюся прямо на дно. Случалось, впрочем, что жертвы, в виду неминуемой гибели, боролись, выказывая сверхъестественную силу и, разумеется, только длили свою агонию, делая верную смерть лишь более мучительной.

Иногда, в борьбе за жизнь, жертве удавалось сбросить с шеи камень, и обреченный на гибель выплывал на поверхность, и, держась на воде, хватался за край ледяной коры полыньи.

Рассказывали даже про почти невероятное спасение некоторых.

Изобретательность рассвирепевших опричников не уставала, впрочем, придумывать средства пресечь и для таких героев средства к спасению.

Кому-то из кромешников, при виде выплывающих и вылезавших на лед, пришла адская мысль: сесть в лодку с баграми и рогатинами да и доканчивать последнюю борьбу с топимыми.

Сказано-сделано, и вскоре полыньи волховские окрасились алой человеческой кровью.

В кровавых волнах захлебывались жертвы дьявольской изобретательности палачей.

По мосту, меж тем, гнали связанные толпы все новых и новых жертв "царского суда", как громко именовали кромешники свое кровавое своеволие.