Евгений Анисимов - Дворцовые тайны

«Зима наградила меня влажным чтением и унылой скукою», — так написал Суворов из села Кончанского Новгородской губернии своему петербургскому приятелю поэту Хвостову поздней осенью 1798 года. И теперь Кончанское — место, удаленное от столиц, а тогда это был медвежий угол, в котором особенно печально осенью и зимой…

Впрочем, Суворов не часто жил в столицах и легко переносил удаление от них. В Кончанском же было другое — он был здесь в ссылке. Гнев нового императора Павла I не затихал, и старый фельдмаршал это чувствовал. Не будем забывать, что для Суворова, человека служилого, как и для всех в России, была актуальна пословица: «Царев гнев — посланник смерти». Между тем Суворов привык к царевой ласке, ведь каждому подданному только царская милость давала уверенность в завтрашнем дне. Не было у него в Кончанском и свободы: каждое письмо вскрывалось, за ним во все глаза следили шпионы, а главное — полководец был оторван от любимого дела, от своих солдат и воздуха войны, которым он только и мог дышать. Жизнь двигалась к концу. Суворову шел шестьдесят девятый год, и он все больше и больше падал духом. В декабре 1798 года он написал императору Павлу о своем желании уйти в монастырь. Это было так не похоже на него, человека жизнерадостного, веселого, волевого, настроенного на борьбу.

Да, вся его жизнь прошла в борьбе с самим собой, своим слабым, хилым телом, со своей судьбой. Это началось еще в детстве. Он родился в 1729 году в семье Василия Суворова, сенатора, ставшего генералом при Екатерине II. Суворов-отец был скряга, эко номил каждый грошик, а поэтому пожалел денег на учебу слабенького, болезненного сына, решил обучить его дома и сделать из него чиновника. Поэтому он даже не записал Александра в гвардию, как было принято тогда в дворянских семьях.

Однако отец не ожидал, что в слабом теле Александра заключен такой могучий дух. Известно, какую большую роль в жизни ребенка играют мечты, они преображают даже самую скучную, обыденную обстановку. Хилый мальчик увлекся чтением, он бредил подвигами античных героев и полководцев. Мы знаем, что часто все это кончается ничем — детская мечта гаснет, как костер, залитый дождем.

Но дух Суворова уже получил пищу — он хотел быть военным, полководцем, героем, упорно тренировал и закаливал свое хилое тело так, что впоследствии оказался более выносливым и терпеливым, чем его сильные товарищи. Решающей стала встреча с Абрамом Ганнибалом — прадедом Пушкина. Как-то раз тот приехал в гости к старому приятелю Василию Суворову, поговорил с его сыном и сказал, чтобы отец не валял дурака и отдал бы Сашу по военной части. И тот был записан в Семеновский полк.

В 1745 году шестнадцатилетний юноша был зачислен в гвардию, стал осваивать солдатское дело. Он прошел все ступеньки военной профессии, педантично и точно, как и должно быть в армии. Годы, проведенные в солдатской массе, были для Суворова настоящими университетами. На скудные деньги, получаемые от отца, он покупал книги и читал, читал. Устав был для него истинной Библией. Как-то раз в Петергофе императрица Елизавета подошла к стоящему на посту Александру и протянула ему, понравившемуся ей солдатику, серебряный рубль. Суворов деньги не взял, сказал, что делать это на посту устав запрещает. Тогда императрица похвалила часового, положила рубль на землю у его ног и сказала, чтобы при смене караула он деньги забрал.

Уже тогда будущий фельдмаршал не только читал, он изучал русского солдата. Не нужно представлять Суворова этаким лубочным, народным полководцем. Он относился к солдатам так, как и каждый военачальник: не колеблясь, посылал их на смерть, в огонь тысячами и потом хладнокровно переступал кровавые ручьи, текшие по полям его победных сражений. А как же иначе на войне!

Однако по-своему он берег русского солдата, знал и понимал его, умел с ним обращаться. Известно, что победитель Наполеона герцог Веллингтон на поле боя воодушевлял своих солдат словами: «Вперед, сволочи! Вперед, ублюдки, негодяи, висельники!» Все они были навербованы из отребья по кабакам и притонам и иных слов не понимали. Он же говорил, что если сегодня солдата похвалить, завтра он надерзит тебе. Но в России с солдатом — вчерашним помещичьим крестьянином — обращаться следовало по-другому. Мужик приносил в армию из деревни патриархальность, артельность, дух общины. Для него командир — отец-помещик, строгий, справедливый, может пошутить, а может и прибить. Суворов сумел найти нужный и удобный ему свободный тон отношений с солдатами так, что его любили как своего, но на шею не садились.

Как ни парадоксально, блестящие успехи Суворова связаны с его неудачами в начале карьеры. При движении по служебной лестнице он явно отставал от прочих. В двадцать пять лет он стал офицером, в то время как Петр Румянцев был генералом в двадцать два года, а победитель Фридриха II Семен Салтыков — в двадцать пять лет! Потом Суворову долго не давали чина полковника. И когда он, наконец, получил этот чин и стал командиром Суздальского полка, то оставался в полковниках долгих шесть лет! А в это время все его товарищи давно «ушли» в генералы. Суворов болезненно переживал эти служебные неудачи. Вот почему, став в 1791 году генерал-фельдмаршалом, он поставил в своей комнате несколько стульев и начал через них перепрыгивать, называя при этом имена генерал-аншефов, которых он таким образом обскакал.

Но, таща лямку рядового пехотного полковника, Суворов не терял времени зря. За эти годы он заложил основы своей оригинальной воинской науки, отточил свой лаконичный стиль. И ко гда началась война — а без войны Суворов просто страдал, — он «выстрелил» собой. Его яркая звезда взошла на небосклоне России мгновенно. В 1768 году он беспощадно и быстро расправился с польскими повстанцами, стал генералом и был послан на только что начавшуюся Русско-турецкую войну. И сразу же одержал две блестящие победы: под Козлуджи и Туртукаем. Тут он получил рану и славу удачливого полководца. Когда внезапным ударом он захватил турецкую крепость Туртукай, то послал своему командиру Салтыкову доклад: «Ваше сиятельство, мы победили. Слава Богу, слава вам». Потом в легенде этот рапорт было переделан в двустишье:

А потом пришли и другие победы, одна славнее другой: Фокшаны, Рымник, Кинбурн, Измаил, знаменитый Италийский поход против французов и беспримерный переход через Альпы. В чем же секрет военного гения Суворова? Почему до сих пор никто в России не смог сравниться с ним по величине военного таланта? Он считал, что основа военного успеха — смелость, решительность. Он развивал в подчиненных чувство превосходства, нравственной силы — матери бесстрашия: «Сикурс (помощь. — Е. А. ), опасность и прочие вообразительные в мнениях слова служат бабам, кои боятся с печи слезть, чтобы ноги не переломить». В сражении под Фокшанами австрийцы — союзники Суворова — были поражены, когда в самый ответственный момент боя суворовские солдаты вдруг дружно чему-то засмеялись. Этот хохот под огнем врага показался австрийцам смехом из ада, а на самом деле он говорил о воспитанном Суворовым у русских солдат самообладании.