Барбара Такман - Августовские пушки

Тем не менее на следующее утро, зажатый с одной стороны армией Бюлова, двигавшейся на него, и Жоффром, приехавшим наблюдать за проведением операции, Ланрезак не имел другого выбора, кроме как отдать своим войскам приказ о наступлении.

Из бумаг, найденных у пленного французского офицера, Бюлов узнал о готовящемся наступлении и был начеку.

Сомневаясь в намерениях Ланрезака, Жоффр рано утром прибыл в Лан, где располагался штаб Ланрезака, чтобы одарить командующего армией хладнокровием из своих несчетных запасов. Лан построен на высоком холме, перед которым на десятки километров расстилаются поля, то поднимаясь, то опускаясь, подобно волнам зеленого океана. В тридцати километрах к северу огромным полукругом развернулась 5-я армия, нацелившись на северо-восток, где находились Гюиз и Сен-Кантен. С башни собора, расположенного на самой высокой точке города, на ландшафт с тупым безразличием взирали морды коров, высеченные в камне вместо химер. Внизу, под ними, Жоффр все в том же молчаливом спокойствии следил, как Ланрезак отдавал приказы и руководил сражением. Жоффр пробыл в штабе Ланрезака более трех часов, не произнеся при этом ни единого слова, и, убедившись, что командующий действует «решительно и методично», отправился хорошенько закусить в привокзальный ресторан, чтобы отправиться затем на автомобиле с шофером-гонщиком для выполнения следующей миссии.

Он хотел встретиться с Джоном Френчем, который, по подозрениям Жоффра, беспокоился больше всего о Ла-Манше и «в течение длительного времени избегал, как кажется, боев на нашем фронте». Френч занимал чрезвычайно важный участок обороны между армией Ланрезака и сосредоточивавшейся 6-й армией Монури и тем не менее был вне сферы влияния Жоффра. Он не мог приказать английскому фельдмаршалу или заставить его сражаться, сев у него за спиной в красноречивом молчании. Ему казалось, что он смог бы убедить англичанина прекратить отступление, тогда он сам стабилизировал бы фронт вдоль реки Эны по линии Амьен — Реймс — Верден и затем перешел в наступление с этих рубежей. После еще одного шага назад английский главный штаб размещался со вчерашнего дня в Компьене, в 60 километрах, или на расстоянии трехдневного марша усталой армии от Парижа. Пока соседняя, 5-я французская, армия весь день вела бои с немцами в Гюизе, изматывая врага, английская армия отдыхала. Вчера она отступила, не преследуемая врагом. Сейчас, после восьми дней маршей, окапываний и стычек с противником — больших и малых, — английские войска наконец остановились. II корпус вечером совершил короткий марш и переправился через Уазу, однако I корпус весь день отдыхал в лесу Сен-Гобена, всего лишь в восьми километрах от того места, где левое крыло армии Ланрезака, измотанное 14-дневными боями и переходами, вело крупное сражение.

Когда Жоффр прибыл в Компьен, он призвал английского командующего держать фронт до тех пор, пока не наступит благоприятный момент для возобновления наступления. Его аргументы, как казалось, не возымели действия. Он «ясно видел», как Мэррэй осторожно дернул фельдмаршала за китель, опасаясь, чтобы тот не согласился. Это было излишним, поскольку Френч не переставая твердил Жоффру: «Нет, нет». По его словам, английская армия, понесшая значительные потери, была сейчас небоеспособной, и ей требовалось не меньше двух дней для отдыха и восстановления сил. Жоффр не мог тут же сместить его, как французского генерала; он не позволил себе дать волю чувству гнева, чтобы добиться своего, как в случае с Ланрезаком у Марля. Поскольку англичане отступали, обгоняя фронт между Ланрезаком и Монури, французские армии уже не могли удержать занимаемых рубежей, и поэтому все надежды на выполнение Общего приказа № 2 окончательно рухнули. Жоффр, по собственному признанию, уехал в «сквернейшем настроении».

Намерения Джона Френча шли гораздо дальше того, о чем он говорил с Жоффром. Не обращая внимания на союзника, находившегося на грани поражения, Френч попросил своего инспектора по связи генерал-майора Робба подготовить план «неминуемого и длительного отступления к югу, с обходом Парижа с запада и востока». Можно сказать, в данном случае инструкции Китченера были ни при чем. Отражая глубокое недоверие к обязательствам Генри Вильсона по «плану-17», они преследовали цель сдержать не в меру агрессивного Джона Френча и слишком большого франкофила Генри Вильсона с тем, чтобы английская армия не оказалась вовлеченной французами в какую-либо авантюру в рамках «наступления до победного конца», которая могла привести к уничтожению или пленению большей части войск. Однако эти инструкции никогда не предусматривали проявления излишней осторожности, чуть ли не граничившей с предательством союзника. Но невозможно удержать пот, выступающий со страха, а Джон Френч боялся потерять армию, а с ней свое имя и репутацию.

Его войска не представляли, как он утверждал, разбитую армию, неспособную к дальнейшим усилиям. Ее солдаты и офицеры, по их же свидетельству, сохранили высокий боевой дух. Подполковник Фредерик Морис из 3-й дивизии считал, что крайняя усталость, истертые в кровь ноги и отсутствие горячей пищи — все это проходит после хорошей еды, крепкого ночного сна и бани. «Только это и нужно было нашей армии, чтобы она смогла вновь занять боевые позиции». По словам капитана Эрнеста Гамильтона из 11-го гусарского полка, после отдыха 29 августа английский экспедиционный корпус «находился в отличной форме и полной боеготовности». Генерал-адъютант Макреди заявил, что «английским войскам» требовались только отдых и пища для восстановления сил и боевого духа, «чтобы проучить немцев».

Тем не менее Джон Френч уведомил Жоффра на следующий день, что английская армия сможет активно участвовать в боях на фронте не «раньше чем через 10 дней». Попроси он десять дней, когда враг подступал к Лондону, он немедленно лишился бы поста главнокомандующего. Однако Джон Френч оставался на этом посту еще полтора года.

В тот день, собираясь отдать приказ об отводе войск и выходе из соприкосновения с противником, Джон Френч делал все от него зависящее, чтобы Ланрезак прекратил сражение и возобновил отступление плечом к плечу с его армией. Он не столько хотел прикрыть фланги союзника, сколько защитить собственные. Пытаясь добиться для 5-й армии приказа об отступлении, Генри Вильсон отправился в главный штаб. Жоффр отсутствовал, и Вильсон решил поговорить с генералом Бартело, который наотрез отказался взять на себя такую ответственность, но согласился устроить встречу с Жоффром в Реймсе в отеле «Лион д'Ор» в 7.30 вечера. Местопребывание Жоффра в часы приема пищи было всегда известно. Вильсон встретился с Жоффром, но переубедить его ему оказалось не под силу. Жоффр отвечал одно: «Ланрезак должен довести дело до конца». Он не уточнял, до какого именно конца. Когда Вильсон привез эту новость, Джон Френч решил больше не ждать и приказал британскому экспедиционному корпусу начать отступление на следующий день.