Шарль Монтескье - Избранные произведения о духе законов

Шарден говорит, что в Персии нет ни одной судоходной реки, кроме Куры, которая протекает на окраине государства, поэтому древний закон гебров, запрещавший плавание по рекам, не представлял никаких неудобств для этой страны, тогда как в другой стране он мог бы разрушить торговлю.

Частые омовения весьма употребительны в жарких странах, потому-то магометанская и индийская религии и предписывают их. В Индии считается весьма богоугодным делом молиться, стоя в проточной воде, но как исполнять все эти обряды в других климатах?

Когда религия, основанная на свойствах известного климата, слишком резко противоречила климату другой страны, сна не могла утвердиться в этой последней, и если ее там и вводили, то впоследствии она все же изгонялась. С точки зрения человеческих понятий кажется, что климатом определяются границы распространения как христианской, так и магометанской религии.

Из всего оказанного следует, что всего лучше, чтобы религия имела особые догматы и культ общего характера. Законы, относящиеся к обрядам культа, не должны быть подробными, так, например, они должны говорить об аскетизме вообще, а не о частных его видах. Христианство исполнено в этом отношении здравого смысла: воздержание в нем составляет предмет божественного права, тогда как частные формы воздержания составляют предмет общественного благоустройства и могут изменяться в зависимости от обстоятельств.

И благочестивый человек, и безбожник постоянно говорят о религии, но первый говорит о том, что любит, а второй о том, чего боится.

В различных религиях приверженность к ним людей, их исповедующих, вызывается не одинаковыми побуждениями, в этом отношении многое зависит от того, каким способом устанавливается согласие между религией и направлением мыслей и чувств людей.

Мы чрезвычайно склонны к идолопоклонству, хотя и мало расположены к идолопоклонническим религиям, мы мало склонны к духовным представлениям и, однако, очень привязаны к религиям, которые требуют от нас поклонения духовному существу. Это счастливое чувство происходит отчасти от того внутреннего удовлетворения, которое мы находим в сознании нашей интеллектуальной силы, побудившей нас избрать такую религию, которая выводит божество из унизительного состояния, созданного для него другими религиями. Мы смотрим на идолопоклонство как на религию грубых народов, а на религию, имеющую своим предметом духовное существо, как на религию просвещенных народов.

Когда с идеей высшего духовного существа, составляющей догмат, мы можем соединить и чувственные представления, входящие в область культа, то это вызывает у нас большую привязанность к религии, потому что побуждения, о которых мы только что говорили, сочетаются в данном случае с нашей естественной склонностью к чувственным предметам. Поэтому католики, у которых этот род культа более развит, чем у протестантов, сильнее привязаны к своей религии, чем протестанты к своей, и проявляют более рвения в ее распространении.

Когда жители Эфеса узнали, что постановлением Вселенского собора пречистую деву разрешено называть богоматерью, они пришли в неописуемый восторг, целовали у епископов руки и обнимали их колени при несущихся со всех сторон радостных криках.

Если с духовной религией соединяется еще представление об избрании ее божеством, о превосходстве исповедующих ее перед темп, кто ее не исповедует, то это. также сильно нас к ней привязывает. Магометане не были бы столь ревностными мусульманами, если бы не существовало, с одной стороны, народов-идолопоклонников, которые заставляют их смотреть на себя как на мстителей за поруганное единство божества, а с другой — христиан, чтобы внушить им уверенность в том, что бог оказывает предпочтение исламу.

Религия, соединенная со многими обрядами, больше привязывает к себе, чем та, в которой обрядов мало: человек склонен привязываться к тому, чем он наиболее занят, доказательством служит несокрушимое религиозное упорство магометан и евреев и та легкость, с какой меняют религию варварские и дикие народы, которые, будучи заняты исключительно охотой и войной, не обременяют себя религиозными обрядами.

Люди вообще очень склонны к надежде и страху, религия без рая и ада не может им нравиться. Это доказывается той легкостью, с которой иноземные религии утвердились в Японии, и той ревностью и любовью, с которой они были там приняты.

Чтобы привязать к себе, религия должна учить безупречной нравственности. Будучи плутами в частности, люди в общем — народ очень честный. Они любят то, что нравственно, и если бы дело не шло о столь важном предмете, я бы сказал, что это всего лучше обнаруживается на сцене, так как можно быть вполне уверенным, что на ней понравишься народу, если станешь выражать чувства, одобряемые нравственностью, и оскорбишь его выражением чувств, которые нравственность порицает.

Если внешний культ отличается пышностью, нам это нравится и очень привязывает нас к религии. Роскошь храмов и духовенства производит на нас сильное впечатление, так что даже самая народная нищета служит мотивом, привязывающим народ к той самой религии, которая служила предлогом для виновников этой нищеты.

Почти все просвещенные народы живут в домах, поэтому естественно их желание построить и для бога дом, в котором они могли бы ему поклоняться и прибегать, & нему со своими опасениями ил, и надеждами.

Действительно, нигде человек не находит большего утешения, как в таком месте, где божество предполагается постоянно присутствующим и где он в соединении с другими верующими открывает перед богом свои прегрешения и свои печали.

Но эта столь естественная мысль свойственна лишь народам, возделывающим землю, никогда не строят храмов народы, которые сами не имеют домов.

Вот почему Чингис-хан выказал такое презрение к мечетям. Расспросив магометан об их вере, он одобрил все их догматы, за исключением обязательного путешествия в Мекку, Он никак не мог понять, почему нельзя везде одинаково поклоняться богу. Татары не жили в домах и потому не знали храмов.

Народы, не имеющие храмов, бывают мало привязаны к своей религии. Вот почему татары во все времена отличались такой веротерпимостью, вот почему варвары, покорившие Римскую империю, без всяких колебаний приняли христианство, вот почему дикари Америки так мало привязаны к своей вере и так ревностно относятся к нашей, с тех пор как наши миссионеры построили им в Парагвае церкви.