Шарль Монтескье - Избранные произведения о духе законов

У этих буйных народов чинить суд — значило не более как оказывать защиту обидчику против мести со стороны обиженного, чтобы заставить этого последнего принять следуемое ему удовлетворение, таким образом, у германцев в противоположность всем другим народам суд существовал для ограждения преступника со стороны лица, от него пострадавшего.

Законы варваров представляют случаи, когда требование этого fredum было обязательно. В тех же случаях, когда родственники не могли мстить, fredum не взималось. И действительно, где не было мести, там не могло быть и права на покровительство против мести. Так, по закону лангобардов тот, кто случайно убивал свободного человека, уплачивал соответствующую композицию, но не платил fredum: невольное убийство исключало право родственников на мщение. Так, по закону рипуариев, если человек был убит куском дерева или каким-либо предметом, сделанным руками человека, этот предмет или этот кусок дерева рассматривались как виновники смерти, и родственники убитого брали их для своего употребления, но не могли требовать fredum.

Точно так же, если человека убивало животное, тот же закон определял композицию без fredum, потому что родственники убитого не несли обиды.

Наконец, по салическому закону, если совершал проступок ребенок, не достигший двенадцатилетнего возраста, то с него взималась композиция без fredum, так как он не мог еще носить оружия и, следовательно, не отвечал условию, при котором потерпевшая сторона или родственники могли требовать мести.

Виновный платил fredum за свое спокойствие и безопасность, которых он лишился по собственной вине и которые мог вернуть через покровительство закона, но ребенок не лишался безопасности: он не был взрослым человеком и потому не мог быть исключен из человеческого общества.

Fredum было местной пошлиной в пользу судьи данного округа. Но закон рипуариев запрещал ему взыскивать fredum самому, он требовал, чтобы сторона, в пользу которой решено было дело, получила эту пошлину и представила в казну, чтобы мир, как говорит закон, оставался вечным среди рипуариев.

Размер fredum соответствовал значению оказываемого покровительства, так, fredum за покровительство, оказываемое королю, было выше fredumза покровительство, оказываемое графу и другим судьям.

Я уже вижу начатки суда сеньоров. Феоды, как видно из бесчисленного множества памятников, составляли обширные территории. Я уже доказал, что короли не брали ничего с земель, доставшихся по разделу франкам, еще менее притязаний могли они предъявлять на какие-либо сборы с феодов. Те, кто их получил, имели самые широкие права пользования ими и извлекали из них все плоды и все доходы, а так как один из наиболее значительных доходов составляли судебные пошлины (freda), взимаемые по обычаям франков, то и выходило, что тот, кто имел феод, имел также право суда в нем, право это проявлялось в получении композиции в пользу родственников и пошлин в пользу сеньора. Оно было не чем иным, как правом взыскивать законные композиции и требовать законные пошлины.

О том, что феоды действительно пользовались этим правом, свидетельствуют формулы, заключающие в себе закрепление или передачу феода в вечное владение левду или верному, или же предоставление привилегий церквам, владеющим феодами. То же доказывается бесчисленным множеством грамот, в которых судьям или чиновникам короля запрещается въезжать на чужие территории для совершения каких бы то ни было судебных действий и для взыскания каких бы то ни было судебных доходов. Когда королевские судьи уже не могли более ничего взыскивать в каком-либо округе, они в него не въезжали, отправление их обязанностей переходило к тем, под чьей властью оставался этот округ.

Королевским судьям воспрещается обязывать стороны представлять поручительство в том, что они явятся на суд, следовательно, делать это мог тот, кто владел территорией. Посланные короля не могли требовать постоя, оно и понятно, так как на них не лежало более никаких обязанностей.

Итак, суд в старых и новых феодах составлял право, неотделимое от самого феода, право на доход, составлявшее часть самого феода. Во все времена на него так и смотрели, откуда произошло правило, что право суда во Франции есть право вотчинное.

Некоторые полагали, что право суда возникло в результате освобождения королями и сеньорами своих крепостных. Но не одни германские народы и те, которые от них произошли, освободили своих рабов, и в то же время только они одни учредили вотчинный суд. Кроме того, мы видим из формул Маркульфа, что и свободные люди первое время зависели от этих судов. Следовательно, крепостные были подведомственны этим судам, потому что находились на данной территории, но они не могли дать начало феодам, потому что сами были частью феода.

Другие избрали еще более краткий путь: сеньоры насильственно присвоили себе право суда, сказали они,— и этим все было сказано. Но разве одни только народы германского происхождения захватили права государей? История достаточно убедительно доказывает нам, что и другие народы посягали на своих государей, но мы еще не видим, чтобы это служило поводом к возникновению так называемого суда сеньора. Происхождение его следует поэтому искать в обычаях германцев.

Здесь я предлагаю познакомиться с мнением Луазо о том, какими способами сеньоры постепенно развили и захватили в свои руки различные судебные права. Из того, что он говорит, следовало бы заключить, что это был самый хитрый на свете народ, что они крали не так, как грабят воины, но так, как обкрадывают друг друга сельские судьи и прокуроры, можно подумать, что эти воины во всех отдельных провинциях королевства и в столь многих королевствах выработали одну общую систему политики. Луазо заставляет их рассуждать подобно тому, как он сам рассуждает у себя в кабинете.

Повторяю: если суд не был принадлежностью феода, то почему мы видим повсюду, что обязанности, соединенные? с владением феодом, состояли в службе королю или сеньору в их судах и в их войнах?

Церкви приобрели весьма значительное имущество. Мы знаем, что короли давали им обширные поместья, т.е. обширные феоды, и находим с самого начала в этих владениях особые суды. Откуда могла получить свое начало столь необычайная привилегия? Она была в природе самого предмета. Церковное имущество имело эту привилегию, потому что оно не было лишено ее. Церкви давали недвижимое имущество, оставляя за ним те же права, которые оно имело бы, если бы досталось левду. Поэтому владение им обязывало к той же службе, на которую государство получило бы право, если бы отдало его мирянину.