Шарль Монтескье - Избранные произведения о духе законов

Аристодем, тиран Кум, старался подорвать мужество молодежи. Он хотел, чтобы юноши, также как и девушки, отпускали длинные волосы, украшали их цветами и одевались в разноцветные платья длиною до пят; чтобы женщины носили за ними зонтики, ароматы и опахала, когда они отправлялись к своим учителям танцев или музыки, и подавали им гребни и зеркала, когда они находились в банях. Такое воспитание продолжалось до двадцатилетнего возраста. Все это прилично лишь маленькому тирану, который подрывает свою власть ради спасения своей жизни.

Этот государь, опиравшийся только на свои собственные силы, погубил себя потому, что строил замыслы, требовавшие для своего выполнения долгой войны, которая была не по силам его государству.

Он задумал сокрушить не государство в период упадка, а империю в период ее зарождения. Для московитов война с ним явилась хорошей школой. После каждого поражения они приближались к победе и, терпя внешний урон, научались внутренней обороне.

Блуждая по пустыням Польши, которые как бы стали частью Швеции, он считал себя повелителем мира, между тем как его главный враг укреплялся против него, теснил его, утверждался на берегах Балтийского моря и частью разрушал, частью завоевывал Ливонию.

Швеция походила на реку, течению которой дали другое направление, поставив плотину у ее истока.

Не Полтава погубила Карла, он все равно погиб бы, если не в этом, так в другом месте. Случайности фортуны можно легко исправить, но нельзя отразить события, постоянно порождаемые природой вещей.

Однако главным врагом его была не столько природа или фортуна, сколько он сам.

В своей деятельности он не считался с существующим положением вещей, а следовал принятому им известному образцу, которому притом подражал очень дурно. Он не был Александром, но мог бы быть лучшим солдатом Александра.

Замыслы Александра увенчались успехом только потому, что они были разумны. Неудачный исход нашествий персов на Грецию, завоевания Агесилая и отступление 10 тысяч ясно обнаружили превосходство военной тактики и вооружения греков; всем было известно, что персы слишком высокомерны, чтобы исправиться.

Они не могли уже ослаблять Грецию, производя в ней внутренний раскол. Она была объединена тогда под властью вождя, который знал, что лучшим средством не дать Греции заметить ее подчиненного положения будет ослепить ее уничтожением ее исконного врага и надеждой на покорение Азии.

Государство, населенное самым трудолюбивым народом в мире и возделывавшее землю по заповеди религии, плодоносное и изобилующее всеми благами, давало неприятелю удобные возможности удерживать свои позиции.

Судя по высокомерию его царей, которые не извлекли никаких уроков из своих поражений, можно было предвидеть, что они ускорят свое падение тем, что постоянно будут давать сражения, и что лесть никогда не позволит им усомниться в своем величии.

Предприятие Александра было не только мудро задумано, но и разумно выполнено. При всей стремительности своих действий и даже в самом пылу своих страстей Александр всегда сохранял ту, если можно так выразиться, остроту рассудка, которая всегда руководила им и которую не удалось скрыть от нас тем, кто по внушению своего более слабого рассудка хотел сделать роман из его истории. Поговорим же о нем.

Он выступил в поход лишь после того, как обезопасил Македонию от соседних варварских народов и закончил покорение греков; он воспользовался покорением этого народа лишь для выполнения своего замысла; он сделал бессильной зависть лакедемонян; он атаковал приморские области; он повел свою сухопутную армию по берегу моря, чтобы не удалять ее от флота; он с необыкновенным искусством ввел строгую дисциплину в своей многочисленной армии; он не терпел нужды в продовольствии; и если победа доставила ему все, чего он желал, то и он тоже сделал все, чтобы доставить себе победу.

В начале своего предприятия, т. е. в то время, когда каждая неудача могла его погубить, он очень немногое оставлял на волю случая; когда же счастье вознесло его превыше случайностей, дерзкая отвага бывала иногда одним из средств его успехов. Напав перед выступлением в поход на трибаллов и иллирийцев, он ведет с ними войну, подобную той, которую Цезарь вел против галлов. Возвратившись в Грецию, он как бы нехотя берет и разрушает Фивы. Расположившись лагерем против этого города, он ждет от фиванцев предложения мира; они сами ускоряют свою гибель. Когда дело идет о сражений с персидским флотом, то наиболее отважным является Парменион, а наиболее благоразумным Александр. Он искусно отводит персов от берегов моря, чтобы они сами покинули свой флот, который был могущественнее его флота. Тир был принципиально сторонником персов, которые не могли обходиться без его торговли и его кораблей; Александр разрушил этот город. Он взял Египет, который был оставлен без защиты Дарием, собиравшим в то время бесчисленные армии в другой части света.

Переход через Граник доставил Александру господство над греческими колониями; битва при Иссе отдала в его руки Тир и Египет; битва при Арбеллах сделала его господином всей земли.

После битвы при Иссе он оставляет без внимания бегущего Дария и заботится только об упрочении и приведении в порядок своих завоеваний; после битвы при Арбеллах он преследует его по пятам, не оставляя ему ни одного убежища во всем его царстве. Дарий вступает в свои города и области только для того, чтобы тотчас же бежать далее; переходы Александра так быстры, что господство над миром как будто стало не столько вопросом борьбы и победы, сколько наградой за состязание в беге, как на играх Греции.

Так он совершал свои завоевания; посмотрим, как он сохранял их.

Он не внимал тем, кто хотел, чтобы он обращался с греками, как с господами, а с персами, как с рабами. Он заботился только о том, чтобы соединить обе нации и стереть различия между народом-завоевателем и народом завоеванным. Он отбросил после победы все предрассудки, которые помогли ему одержать ее. Он принял персидские обычаи, чтобы не огорчить персов тем, что он заставил их принять обычаи греков. Поэтому он так почтительно обошелся с женой и матерью Дария и выказал такую воздержанность, которая привлекла к нему симпатии персов. Не удивителен ли этот завоеватель, оплаканный всеми завоеванными им народами? Не поразителен ли этот узурпатор, чья смерть вызывает слезы семьи государя, которого он лишил престола? Это неповторимая черта этой единственной в своем роде жизни; историки не сообщают нам ничего подобного ни об одном завоевателе.

Ничто так не упрочивает завоевания, как брачные союзы между завоевателями и завоеванными. Александр брал себе жен из среды побежденного им народа; он хотел, чтобы так же поступали его придворные; остальные македоняне последовали этому примеру. Франки и бургунды разрешали такие браки; вестготы сначала воспретили их в Испании, а потом разрешили; лангобарды не только разрешали, но и поощряли их. Когда римляне захотели ослабить Македонию, они запретили заключение браков между жителями ее различных провинций.