Шарль Монтескье - Избранные произведения о духе законов

Внушите дух педантизма народу, веселому по своей природе, — и государство ничего не выиграет от этого ни для своего внешнего, ни для своего внутреннего благополучия. Не мешайте же этому народу серьезно заниматься пустяками и весело — серьезными делами.

Оставьте нас такими, каковы мы есть, сказал один дворянин, принадлежащий к нации, очень похожей на ту, которую мы только что описали. Природа все исправляет. Она наделила нас живостью, способной оскорблять и нарушать все правила приличия, но это исправляется в нас вежливостью, которую порождает та же самая живость, внушающая нам склонность к общежитию и в особенности к женскому обществу.

Оставьте нас такими, каковы мы есть. Наши нескромные качества в соединении с нашей незлобивостью делают непригодными для нас законы, подавляющие дух общительности.

Афинский народ, продолжает тот же дворянин, имел некоторое сходство с нашим. Он вносил веселость в дела, остроумная шутка нравилась ему в суде не меньше, чем в театре. Живость, с которой он обсуждал дела, он проявлял и при выполнении этих дел. Лакедемоняне отличались важным, серьезным, молчаливым и сдержанным характером. У афинянина столь же мало можно было выиграть важностью, сколько у лакедемонянина — шутками.

Чем более народы общаются друг с другом, тем легче они изменяют свои обычаи, так как они чаще видят друг друга и лучше замечают особенности отдельных лиц. Климат, возбуждающий в народе потребность общения, возбуждает в нем также и жажду перемен, а то, что вызывает в народе жажду перемен, формирует также и его вкус.

Общество женщин портит нравы и формирует вкус. Желание нравиться более, чем другие, порождает наряды, а желание нравиться более, чем можешь сам по себе, порождает моды. Моды же — дело очень важное. Чем прихотливее становится ум людей, тем более умножают они отрасли своей торговли.

Тщеславие служит для правительства настолько же полезной пружиной, насколько гордость — опасной. Достаточно только представить себе, с одной стороны, бесчисленные блага, вытекающие из тщеславия: отсюда рождаются роскошь, промышленность, искусство, моды, вежливость, вкус;

с другой стороны, вспомним бесчисленное множество зол, порождаемых гордостью некоторых пародов: леность, бедность, пренебрежение всем, истребление народов, случайно оказавшихся под их властью, и даже разрушение своей собственной нации. Леность порождается гордостью, труд — следствие тщеславия. Гордость заставляет испанца не работать; тщеславие побуждает француза научиться работать лучше других.

Всякий ленивый народ отличается важностью, ибо те, кто не работает, считают себя как бы владыками тех, кто работает.

Изучите все народы, и вы увидите, что у большинства их важность, гордость и лень идут рука об руку.

Народы Ахима горды и ленивы: у кого нет рабов, тот нанимает раба хотя бы для того только, чтобы он прошел с ним сотню шагов и пронес две кружки риса; эти люди сочли бы за бесчестие нести их сами.

Есть много мест на земле, где люди отращивают себе ногти в знак того, что они не работают.

Индийские женщины считают для себя стыдом учиться читать. Это, говорят они, дело рабов, поющих гимны в пагодах. В одной касте женщины не прядут; в другой — делают только корзины и цыновки и даже не могут толочь рис; в третьей — они не должны ходить за водой. Гордость установила свои правила и заставляет следовать им. Нет надобности говорить, что нравственные качества производят различные действия в зависимости от других качеств, с которыми они связаны. Так, гордость в сочетании с безмерным честолюбием, возвышенными понятиями и т. д, произвела у римлян всем известные последствия.

Различные характеры народов являются смесью добродетелей и пороков, хороших и дурных качеств. Есть счастливые смешения, производящие много добра, часто неожиданного, есть и такие, которые столь же неожиданно производят много зла.

Честность испанцев славилась во все времена. Юстин говорит нам о верности, которую они проявляют, охраняя вверенное им добро. Они часто жертвовали жизнью, чтобы сохранить его в тайне. Эту верность они сохранили доныне. Все народы, ведущие торговлю в Кадиксе, доверяют свое состояние испанцам и никогда в этом не раскаивались. Но это прекрасное качество в соединении с их ленью образует сочетание, имеющее вредные для них последствия: народы Европы ведут у них на глазах всю торговлю их монархии.

Характер китайцев представляет собой другую смесь, противоположную характеру испанцев. Необеспеченность существования развивает в китайцах поразительное трудолюбие и такую чрезмерную жажду стяжания, что ни одна торговая нация не может им довериться. Эта общеизвестная их нечестность сохранила за ними японскую торговлю. Ни один европейский купец не решился попытаться вести ее от их имени, несмотря на то, что их северные приморские области представляли для этого большие удобства.

Все это я сказал отнюдь не для того, чтобы уменьшить бесконечное расстояние между пороками и добродетелями: избави бог! Я хотел только объяснить, что не все политические пороки являются пороками нравственными и что не все пороки нравственные являются пороками политическими. Это всегда должны иметь в виду те, кто издает законы, противные общему духу.

Один из основных принципов деспотического государства состоит в том, что там никогда не следует изменять нравы и обычаи. Ничто скорее этого не вызовет там революции. Причина тут в том, что в этих государствах, так сказать, совсем нет законов. Там есть только нравы и обычаи, разрушив их, вы разрушите все.

Законы издаются, а нравы внушаются; последние более зависят от общего духа, а первые — от отдельных учреждений; но извращать общий дух столь же и даже более опасно, чем изменять отдельные учреждения.

Люди менее общаются друг с другом в странах, где каждый и как начальник, и как подчиненный проявляет произвольную власть и страдает от нее, чем в тех странах, где свобода господствует во всех сословиях. Поэтому нравы и обычаи там менее изменяются, а наиболее укоренившиеся обычаи приближаются к законам. Государю или законодателю приходится там нарушать нравы и обычаи в меньшей степени, чем в любой другой стране мира.

Женщин там обыкновенно держат взаперти, и они не имеют никакого влияния. В других странах, где они живут в обществе мужчин, их желание нравиться, а также желание мужчин нравиться им производят постоянные перемены в обычаях. Оба пола портятся и утрачивают свои отличительные и существенные качества; то, что было непреложным, становится произвольным, и обычаи изменяются с каждым днем.