Павел Курлов - Гибель Императорской России

В течение октября, ознакомившись с делами департамента полиции, я пришел к убеждению, что положение государства представлялось угрожающим и крайне затруднительно было наметить полицейские мероприятия, которыми можно было бы восстановить порядок. Революционные деятели рассеялись в легальных организациях, городского и земского союза, военно-промышленного комитета с его рабочей группой по преимуществу, а равно и в соприкасавшихся с ними фабриках и заводах. В этих учреждениях велась пропаганда чисто антидинастического характера и овладела, ввиду близости тыла к фронту, действующими войсками. В Петрограде сосредоточивалось громадное количество запасных, являвшихся скорее вооруженными революционными массами, чем воинскими дисциплинированными частями. Все мероприятия министерства внутренних дел по поддержанию порядка встречали противодействие со стороны главнокомандующего армиями Северного фронта, генерал-адъютанта Рузского, так что А. Д. Протопопов вынужден был просить Государя Императора о выделении столицы в административном отношении из ведения главнокомандующего, но высочайшее согласие на это воспоследовало незадолго до революции. Главный начальник военного округа, генерал Хабалов, сам совершенно не понимал опасности, угрожавшей Петрограду от переполнения города таким значительным числом запасных, что характерно подтверждается нападением рядовых 130 пехотного полка на чинов полиции во время незначительных рабочих беспорядков на Выборгской стороне, когда со стороны министра внутренних дел потребовались значительные усилия для удаления из столицы хоть этого одного полка.

Потерявшее голову великосветское общество, в особенности после убийства Распутина и связанных с ним последующих высылок великих князей Дмитрия Павловича и Николая Михайловича, громко говорило о необходимости дворцового переворота. Эта мысль встречала сочувствие среди некоторых членов царствовавшего дома, причем указывалось на великого князя Михаила Александровича, как на будущего Императора, хотя он, искренно любивший своего брата и Его семью, стоял вне каких-либо политических групп. Все это завершилось чисто революционными выступлениями в Государственной Думе, направляемыми членами прогрессивного блока. Оказалось, что совместная работа с правительством была невозможна, несмотря на то, что председатель Совета Министров Б. В. Штюрмер, в результате сильной агитации, был заменен другим лицом. Выступления нового премьера А. Ф. Трепова были встречены также скандалами, хотя он ничем не мог до этого времени вызвать против себя раздражения, а следовательно, все выпады относились к нему лишь как к представителю власти. Я не говорю уже об оскорблениях, обрушившихся на министра внутренних дел. Всем памятно это заседание Государственной Думы, которая в своих «обличениях» А. Д. Протопопова вышла не только из всяких границ, но и нарушила самую элементарную парламентскую справедливость, воспрепятствовав всеми способами своему бывшему товарищу председателя, а в этом заседании министру внутренних дел представить объяснения по поводу сыпавшихся на него со всех сторон инсинуаций. А. Д. Протопопов совершенно растерялся. Он не рискнул выступить на думскую трибуну, как член правительства, поддавшись влиянию и убеждениям А. Ф. Трепова и М. В. Родзянко. Не решился выступить он и в качестве члена Государственной Думы, не сложившего в это время своих полномочий, хотя и пересел для этого демонстративно с министерской скамьи в места депутатов.

Такая травля А. Д. Протопопова не была вызвана моментом: прогрессивный блок к ней усиленно готовился, причем министр сам давал иногда поводу к этому. Подготовка ярко выразилась в частном совещании членов Государственной Думы, в которое А. Д. Протопопов явился в жандармском мундире. Все происходившее в этом заседании разошлось в широкой публике, среди которой циркулировал отпечатанный журнал этого частного собрания. А. Д. Протопопов утверждал, что содержание журнала не соответствовало действительности. Он был выставлен в отчете совещания в самом смешном виде, и, конечно, публика, уже в достаточной мере враждебно настроенная против правительства, поверила этому «документу».

Апогеем предпринятой против власти кампании были речи членов Государственной Думы Милюкова и Пуришкевича, а в Государственном Совете сенатора Таганцева, заключавшие прямые оскорбления, направленные против Государя и Императрицы, что, однако, прошло для вышеупомянутых лиц совершенно безнаказанно.

Ясно, что власти уже не было, а оставался только ее бледный призрак.

Прогрессивный блок в Государственной Думе. Его антиправительственная деятельность. Положение правительства и Государственной Думы в декабре 1916 года и в январе и феврале 1917 года. Народные волнения в Петрограде. Поведение войск. Военный бунт. Переход власти к Временному правительству. Мой арест. Содержание в Государственной Думе и в Петропавловской крепости. Выходки Керенского. Отношение военного караула. Содержание в госпитале Выборгской одиночной тюрьмы. Освобождение под домашний арест. Переход власти к большевикам. Мое бегство за границу

Совокупность вышеприведенных данных представила мне современное положение государства в гораздо более серьезном и даже угрожающем виде, чем это казалось мне, когда я стоял вдали от политики. Я понял, что Императорской России грозил близкий конец и что, к несчастью, нет ни одного человека, который мог бы предотвратить неизбежную катастрофу. Невольно встал в моей памяти покойный П. А. Столыпин: его ум и сильная воля могли бы еще предотвратить крушение государственного корабля, но не было человеческих сил вызвать из могилы бесстрашного русского витязя. На смену ему пришли пигмеи, бездарные, безвольные, сами не знавшие, в какую сторону им надо идти. Я решил тем не менее исполнить мой последний долг — перед Государем и Родиной.

В декабре, когда думские скандалы достигли своего полного развития, а А. Д. Протопопов, затравленный Государственной Думой, своими коллегами по кабинету и периодической прессой, часть которой он сам же создал, не решался ни подать открыто в отставку, ни выступить против инсинуаций,— он прибег, по своему обыкновению, к среднему способу: испросил у Государя увольнение в отпуск до начала Рождественских каникул Государственной Думы, сохранив, однако, за собой общее руководство делами ведомства. Товарищи министра, князь В. М. Волконский и В. А. Бальц, отказались при такой комбинации вступить во временное управление министерством, и обязанности эти были возложены на третьего, вновь назначенного товарища министра С. А. Куколь-Яснопольского. Это был безукоризненный чиновник, за свою долгую службу всегда находившийся вне политических течений и совершенно неспособный, благодаря отсутствию инициативы, стать во главе министерства при такой сложной обстановке. Тем не менее он оказал А. Д. Протопопову значительную услугу, приведя в порядок и установив систему в личных бумагах министра, представлявших полный хаос.