Виталий Гербачевский - Начальник острова Врангеля

Иерок и еще четыре эскимоса идут к вельботу. За ними увязывается мальчишка Нанаун. Они отплывают, и тут сильный ветер подхватывает вельбот, быстро несет в море. На берегу мечутся оставшиеся переселенцы. Льдины бьют в борт, ломается одно весло.

Нанаун сидит в вельботе. Лицо у него побледнело, он плачет от страха.

Все дальше, дальше от берега - уже не видно поселка, не видно бухты Роджерса. Выстрел из пушки - это трескается льдина. Иерок направляет вельбот к старому крепкому льду. "Прыгайте! - кричит он. - Надо сидеть там. На вельботе утонем".

День прошел или два? Или три? Холодно, нечего есть. Ушаков находит в кармане пачку галет. Он делит галеты поровну. Все боятся уронить хоть крошку. Ушаков замечает голодный взгляд подростка. Он отдает свою галету Нанауну. И Иерок отдает.

Льдину носит по морю. Не видно ни берега, ни моржей. Иерок встает, начинает раздеваться. Вот он уже голый - на морозном ветру. Иерок придвигает свою одежду к Нанауну. "Одевайся, - тихо произносит он. - И помоги мне попасть к богу. Я попрошу его, чтобы он вас спас. Я уже старый. Вы должны жить. Я помогу".

Ушаков набрасывает на него одежду. Он знает страшный обычай: когда старик чувствует, что становится в тягость сородичам, то просит убить его. Человек, умерший не своей смертью, - верят эскимосы, - попадет к богу. Иерок хочет их спасти, а его одежда согреет Нанауна.

Ушаков кричит:

- Я сам спасу вас!

"Тебя эскимосский бог не знает. Он тебя не послушает. Я пойду".

- У меня другой бог. Его зовут Миловзоров. Он сейчас будет здесь.

На горизонте показывается пароход. Пароход лавирует между льдинами. Он все ближе, ближе. На мостике капитан. Иерок одевается, подмигивает Нанауну и говорит: "Умилек, хороша компани"...

Больной открывает глаза. Рядом с постелью сидит Иерок. Он смотрит на Ушакова.

- Болеть кончай надо. Смотри, я не лежу. Дела много. Нанук ходит, его стреляй надо.

Трудно Ушакову чуть-чуть раздвинуть в улыбке сухие губы. Входит доктор, сердится. Он недоволен, что с больным разговаривают.

Иерок уходит, доктор берет руку Ушакова, слушает пульс, морщится.

- Что со мной? - спрашивает Ушаков.

- Воспаление почек. Очень серьезная болезнь. Это результат купания в море со льдом. Вам надо лежать и делать все, что я скажу.

- Как... Что в поселке?

- Все завалено снегом. Уже зима.

- А Таян, Кивъяна... Они переселились на север?

- Ждут вас. Без вас не хотят ехать. И пожалуйста, не разговаривайте.

- Хорошо. Последнее. Какое сегодня число?

- Двадцать девятое.

- Октября?

Доктор молчит. Потом говорит нехотя:

- Двадцать девятое ноября. Больше ни слова. Дверь в вашу комнату оставляю открытой. В случае чего позовите меня. Лежите молча и спите.

Ушаков отворачивается. Острое воспаление почек...

Он знает, чем это может кончиться. Все может быть...

Боится он смерти? Нет. Нет страха.

В конце концов, смерть такое же обычное дело, как и рождение, как вой пурги, скрежет льдов, восход и заход солнца. Необъятная и холодная Арктика погребла в своих просторах не одного человека, пришедшего завоевать ее, разгадать ее тайны.

Но не хочется, не хочется умирать. И не только в том дело, что жизнь, настоящая жизнь лишь начинается. Что не исполнено задуманное. Эскимосы... Иерок, Таян, Кивъяна, Анъялык, Нанаун... Что будет с ними в такое трудное время?

До него доносятся чьи-то голоса. Детские голоса. Откуда тут дети и что делают? Он прислушивается.

- Атасик. Малгук. Пинают. Стамат...

Павлов учит детей считать по-эскимосски.

Ушаков забывается, потом вздрагивает от пронзительной боли. Приступ болезни терзает его. Суетится доктор, заставляет пить горькую жидкость. Через какое-то время боль отпускает. Ушаков погружается в сны, в обрывки воспоминаний...

"Атасик... Стамат..."

Он не так учился счету и грамоте. Никаких учителей в его родном селе не было. Мать и бабушка неграмотные, только отец умеет читать. И только одна в их селе книга - на восемнадцать рубленных из толстых бревен изб. "Руслан и Людмила" Пушкина.

Эта книга принадлежит отцу. Правда, в деревянной часовенке хранится еще несколько книг - церковных. Но их читает лишь поп, когда наезжает для службы в село. Редко это бывает, один-два раза в год. Да и что интересного в тех книгах Егорке? Вот "Руслан и Людмила"...

Дело к вечеру. Шестилетний Егорка лежит на печи, слушает рассказы прихворнувшего отца. Открывается дверь, морозное облако врывается в избу. Старый казак снимает шапку, крестится на икону. Вытирает оттаявшие в тепле усы.

- Алексей, - говорит он отцу Егора. - Это самое... Сидим мы, значит, ввечеру, заскучавши... Почитал бы твой Егорка Еруслана. Отпусти мальчонку.

- Слышь, Егор? - с напускной строгостью спрашивает отец. - Уважь казаков.

Егорка слезает с печи, сует ноги в валенки, набрасывает шубенку. Под нее прячет заветную книгу. И семенит рядом со старым казаком, стараясь не попасть в сугроб. Валенки у него худые.

В избе уже собрались односельчане. Горит огонь, вполголоса переговариваются казаки. Они сразу умолкают, как только Егор открывает книгу. В ней не хватает нескольких страниц, но это не беда - "Руслана и Людмилу" он знает наизусть.

Уже колдун под облаками;

На бороде герой висит;

Летят над мрачными лесами,

Летят над дикими горами,

Летят над бездною морской;

От напряженья костенея,

Руслан за бороду злодея

Упорно держится рукой.

Звенит от восторга и волнения мальчишеский голос. Какой Руслан? Это он сам держит за седую бороду злобного карлика. Сам летит под облаками и скоро, скоро одним ударом меча обрубит бороду, лишит карлика волшебной силы.

Дела давно минувших дней,

Преданья старины глубокой.

Егорка дрожащей рукой закрывает книгу. Растроганные казаки довольны. Одного даже прошибла слеза - от умиленья.

- Приятственно читаешь, Егорка, - говорит он, сморкаясь. - До сердца пробирает. Скажи отцу: благодарствуем. За то, что выучил. Нам на утеху, тебе на пользу. А про царя Салтана помнишь? Ну... Тихо вы, казаки! О царе Салтане сказ пойдет...

Прижимая к груди книжку, бежит Егорка домой.

- Читал? - спрашивает его в избе Валька, младшая сестра. И кривит в плаче губы. - Да-а, тебя научили, а меня ты не учишь.

- Ты же смотрела.

- Я не помню. Давай еще.

И Егорка учит ее буквам, как учил его отец.

- Сделай сначала "А".

Девочка, высунув язычок, наклоняется, перегораживает ноги рукой.

- Найди букву "А" в книге. Да не мусоль страницу, осторожнее.

Он так же прошел с отцом всю азбуку по "Руслану и Людмиле". Потом отец подарил ему эту книгу. Другие сказки Пушкина он запомнил со слов отца. И вот теперь его зовут то в одну избу, то в другую.

- Давай делать букву "Ю", - просит Валя.

Сколько он тогда намучился с этой буквой, чтобы изобразить ее. Валя помогала, она должна была быть кружочком.