Николай Платошкин - Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.

В течение двух суток советские граждане пребывали в состоянии полной неопределенности. Касадо было временно не до них, так как он едва удерживал свою штаб-квартиру в Мадриде.

Советским специалистам угрожали расстрелом, но когда шантаж не возымел действия, арестованные были обобраны до нитки и отправлены обратно на аэродром. Касадо боялся расстрелом советских граждан спровоцировать коммунистов на решительные меры против хунты. 12 марта 21 советский военный специалист прибыл в Алжир. 4 советника из Картахены, чудом пережив мятеж, ушли в месте с флотом в Тунис.

Как только хунта стала хозяином положения в Мадриде, Касадо и Матальяна сообщили по каналам СИПМ, что готовы немедленно прибыть в Бургос для переговоров о капитуляции. Но чтобы одновременно успокоить тыл, Касадо заявил в интервью иностранным корреспондентам, что, если Франко не пойдет на почетный мир, то республиканская армия «окажет доблестный отпор захватчикам». Совет национальной обороны опубликовал и свои условия мира: гарантии против репрессий, уважение жизни и свободы кадровых офицеров республиканской армии, а также тех офицеров, кто вышел из рядов милиции (должен же был Мера позаботиться о себе) и не запятнал себя уголовными преступлениями, четкое разграничение между уголовными и политическими преступлениями, предоставление срока 25 дней для все тех, кто захочет покинуть Испанию. Таким образом, хунта хотела добиться от Франко лучших условий, чем правительство Негрина.

Но «генералиссимус» прекрасно понимал, что Совет национальной обороны никого не представляет и его власть за пределами Мадрида является чистой фикцией. Даже приказ Венсеслао Каррильо об аресте коммунистов практически не выполнялся. Высшие чиновники и офицеры республиканской зоны думали только об эмиграции. Но хунта, продолжая свои преступления, запрещала покидать страну. Когда 17 марта в Картахену прибыло британское судно, готовое взять на борт всех желающих, последовал жесткий запрет нового командующего базой ВМС Саласа.

16 марта Франко ответил Касадо, что переговоры вести не о чем и капитуляция должна быть безоговорочной. В тому же после «бравого» интервью Касадо прессе ему дали понять, что никакой делегации присылать не надо. 18 марта по радио выступил Бестейро, опять предложивший переговоры. Но уже на следующий день ставка мятежников опять повторила свои условия: направление одного-двух офицеров в Бургос для согласования технических условий сдачи Народной армии. Посоветовавшись с британским консулом, хунта согласилась и 23 марта в Бургос прибыли подполковник Гарихо (давно связанный с мятежниками) и майор Ортега (однофамилец комкора-коммуниста). В тот же день Венсеслао Каррильо направил всем провинциальным властям указание формировать из партий Народного фронта (включая коммунистов) «хунты по эвакуации» из страны наиболее видных республиканцев. Вот так заканчивались торжественные клятвы добиться почетного мира. Но даже это указание Совета толком не было выполнено, так как в центрально-южной зоне царил хаос.

В Бургосе посланцам Касадо приказали перегнать 25 марта всю республиканскую авиацию на аэродромы мятежников и начать общую капитуляцию Народной армии 27 марта. Какие-либо документы франкисты отказались подписывать наотрез. Все еще на что-то надеясь, Касадо 25 марта попросил провести еще один раунд переговоров, но мятежники (впрочем, теперь мятежниками можно было назвать обе стороны постыдного сговора) не пошли на это, так как на их базы не прибыли республиканские самолеты (многие летчики к тому времени перегнали свои машины за границу). 26 марта хунта в спешном порядке направила в ставку Франко телеграмму, предлагая срочно выдать оставшиеся самолеты. Но ответ был жестким: общее наступление «национальных» войск назначено на 27 марта и частям Народной армии следует выходить им навстречу с белыми флагами и без оружия. После устранения хунтой коммунистов франкисты уже не ожидали от деморализованного противника какого-либо сопротивления.

Вечером 26 марта Совет национальной обороны обратился к гражданам с обещанием обеспечить эвакуацию из страны всех желающих. Как бы издеваясь над населением, Касадо заявил, что до сих пор все клятвы Совета были выполнены.

Следующим утром франкисты начали осторожное наступление в Эстремадуре (в Мадриде даже в тот день они сначала боялись покинуть свои окопы). Разложенная Касадо и его сообщниками Народная армия сопротивления не оказывала. Уже в течение нескольких дней солдаты и офицеры в одиночку или целыми колоннами снимались с фронта и расходились по домам. Толпы гражданских и военных двигались в сторону средиземноморского порта Аликанте, который хунта Касадо объявила центральным пунктом сбора для желающих покинуть страну.

28 марта в 11 часов утра в здании клинического госпиталя Мадрида Мера оформил капитуляцию героических защитников столицы, которых так и не удалось сломить силой оружия. В этот же день все члены хунты, за исключением Бестейро (он был болен туберкулезом и остался в расчете на снисхождение победителей; тем не менее, его приговорили к 30 годам тюрьмы, где он и умер в 1940 году) на самолете бежали из Мадрида в Валенсию.

Между тем в портах Картахены, Аликанте, и Валенсии стояли несколько английских и французских судов, присланных специально созданным международным комитетом содействия эвакуации республиканцев. Капитаны судов ждали решения своих правительств, а те пытались договориться с Франко.

Прежде всего, правительства Англии и Франции позаботились о выдаче виз членам хунты. Касадо опять выступил по радио и опять врал, утверждая, что Франко разрешил эвакуацию через Аликанте. Причем глава хунты добавил, что до сих пор «генералиссимус» выполнил все данные ему, Касадо, обещания. Пока опасавшиеся репрессий люди стекались к Аликанте, сам Касадо отправился в порт Гандесу. Там у власти уже находились фалангисты. Но они не только не причинили Касадо никакого вреда, но даже снабдили его едой и напитками. Полковник, не теряя времени, поднялся на борт британского эсминца «Галатея», который доставил его в Лондон. Но там его приняли, как и подобает в случае с предателем, — плохо. Через несколько лет Касадо вернулся во франкистскую Испанию, и суд освободил его от наказания. До самой своей смерти в 1968 году Касадо добивался восстановления своего воинского звания, но так и не преуспел в этом.

А Франко принимал 27 марта первого французского посла — маршала Петэна, который вскоре станет главой марионеточного прогерманского правительства вишистской Франции. Чтобы унизить французов, именно в этот день испанский диктатор объявил о присоединении к Антикоминтерновскому пакту.