Николай Платошкин - Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.

Итак, когда к 22 июля окончательно сформировались оба военных лагеря, у мятежников было 62 275 военнослужащих сухопутных сил (у республики — 55225), 2200 военнослужащих ВВС (3300 — у законного правительства), 7000 матросов и офицеров флота (13000 — у республики) и 27 тысяч бойцов сил общественного порядка (40500 — у республики). Внешне это соотношение сил выглядит более чем благоприятно для республиканцев. Но, к сожалению, совершив огромную глупость, Кирога распустил на территории республики все воинские части, офицеры которых были замешаны в мятеже. Солдаты этих частей, как правило, не играли в заговоре активной роли и разошлись по домам именно тогда, когда их профессиональные качества были на вес золота.

Из 15 343 генералов и офицеров всех родов войск на республиканской территории осталось почти половина — 7600, 3 тысячи из которых были уволены, арестованы или казнены. Около 3500 офицеров осталось на службе, сталкиваясь с недоверием и неразберихой, сопровождавшими процесс становления народной милиции. Правда, около 2000 офицеров, ушедших в отставку в ходе военной реформы Асаньи, вернулись на службу. Но еще долгое время им практически некем было командовать.

Из 17 генералов генштаба, штабов родов войск и военных округов только четверо (Франко, Кейпо де Льяно, Фанхуль и Кабанельяс) приняли участие в мятеже, а шестеро были казнены путчистами за отказ к ним присоединиться. В республиканской зоне осталось 7 штабных генералов, 2 из которых были отправлены в отставку. Из 82 «боевых» генералов (т. е. занимавших командные должности в провинциях) на территории мятежников осталось 35, из них только 17 получили должности в новой «национальной» армии. В республиканской зоне после путча оказалось 47 генералов, из которых 22 осталось на службе. Мы уже описывали выше примеры героического сопротивления многих честных людей с генеральскими погонами их вероломным коллегам. Конечно, большинство из тех, кто сохранил верность присяге, не были людьми левых убеждений. Они были просто порядочными офицерами, не желавшими пачкать свое имя клятвопреступлением.

Довольно интересным является распределение оружия и боевой техники между обоими лагерями. Описание мятежа могло создать впечатление о тотальном превосходстве путчистов. В реальности у республики было больше оружия, но его слишком долго не раздавали сторонникам правительства.

Из примерно 500 тысяч винтовок и карабинов, которыми располагали армия и силы безопасности к моменту начала мятежа 275 тысяч остались на территории республики. По станковым пулеметам соотношение выглядело 665 к 985 в пользу мятежников, по ручным 986 к 1789 тоже в пользу последних. Из 956 орудий всех калибров обе стороны имели практически поровну. Из 300 самолетов военной авиации (в массе своей устаревших и непригодных для современного боя) около 200 остались у республики.

Соотношение сил по боевым кораблям было показано выше. Важным являлось и то обстоятельство, что из 4 тысяч локомотивов и 100 тысяч вагонов три четверти досталось республиканцам. Это облегчало правительственным силам оперативную переброску войск на ключевые направления. Дело было за малым — создать эти самые войска. Республика сохранила за собой и две трети автопарка, составлявшего 350 тысяч легковых и грузовых машин, а также торговый флот водоизмещением в 700 тысяч тонн (из общего тоннажа — миллион тонн).

Не удивительно, что германский временный поверенный в делах в Мадриде оценивал шансы мятежников в конце июля весьма скептически, именно ввиду превосходства правительственных сил в вооружении. Хотя использовать это вооружение в первый период войны лучше смогли все же мятежники.

Мятеж 17–20 июля уничтожил испанское государство, в том виде, в каком оно существовало не только в республиканское пятилетие. В республиканской зоне первые месяцы реальной власти не было вообще. Помимо армии и сил безопасности республика лишилась практически всего госаппарата, так как большинство чиновников (особенно высшего звена) не вышли на службу или перебежали к мятежникам. Так же поступили и 90 % дипломатических представителей Испании за границей, причем дипломаты прихватили с собой много секретных документов.

Была фактически нарушена и целостность республиканской зоны. Наряду с центральным правительством в Мадриде существовали автономные правительства в Каталонии и Стране басков. Однако власть каталонского Генералидада стала чисто формальной, после того как 23 июля 1936 года в Барселоне образовался Центральный комитет антифашистской милиции под контролем НКТ, взявший на себя все административные функции. Когда колонны анархистов освободили часть Арагона, там был создан Арагонской совет — абсолютно не легитимный орган власти, не обращавший внимания на постановления и законы мадридского правительства. Республика даже не находилась на грани распада. Она уже перешла эту грань.

Как отмечалось выше, премьер Кирога ушел в отставку в ночь с 18 на 19 июля, не желая санкционировать выдачу оружия партиям и профсоюзам. Президент Асанья поручил формирование нового кабинета президенту кортесов Мартинесу Баррио, привлекшему в правительство представителя правых республиканцев Санчеса Романа, партия которого даже не присоединилась к Народному фронту. Такой состав правительства должен был сигнализировать мятежникам готовность Мадрида к компромиссу. Мартинес Баррио позвонил Моле и предложил ему и его сторонникам два места в будущем кабинете национального единства. Генерал ответил, что пути назад нет. «У вас свои массы, а у меня свои и мы оба не можем предать их».

В Мадриде рабочие партии поняли образование кабинета Мартинеса Баррио как открытую капитуляцию перед путчистами. Столицу захлестнули массовые демонстрации, участники которых кричали: «Измена!». Мартинес Баррио был вынужден подать в отставку, пробыв на своем посту только 9 часов.

19 июля Асанья поручил формирование нового правительства Хосе Хиралю (1879–1962). Хираль родился на Кубе. За свою политическую деятельность (он был убежденным республиканцем) сидел в тюрьме в 1917 году, два раза при диктатуре Примо де Риверы и один раз при Беренгере в 1930 году. Хираль был близким другом Асаньи и вместе с ним основал партию Республиканское действие, позднее сменившую название на Левую республиканскую партию. В правительствах 1931–1933 годов Хираль был министром ВМС.

В кабинет Хираля вошли только представители республиканских партий Народного фронта. Коммунисты и социалисты заявили о его поддержке.