Бэзил Гарт - ЛОУРЕНС АРАВИЙСКИЙ

К счастью, опасения не оправдались: взрывы происходили со стороны окладов боеприпасов, которые германские инженеры уничтожали перед уходом. На рассвете 1 октября Лоуренс поднялся на рубеж, с которого был виден весь город, и увидел его не в развалинах, но сверкающим, «как жемчуг при, утреннем солнце». Когда он спустился вниз, по дороге пронесся всадник на коне и прокричал: «Хорошие новости! Дамаск приветствует вас!» Это был курьер от Шукри-паши. Лоуренс сразу же передал эти известия Назиру, чтобы «он мог насладиться почетным входом в качестве награды за его 50 боев».

Тогда Назир и Нури Шаалан въехали в город, а Лоуренс из политических соображений остановил машину у маленького ручья, чтобы помыться и побриться. Его бритье было прервано патрулем бенгальских улан, которые поспешили забрать его в плен 16 . Даже когда Стерлинг раскрыл свой плащ и показал английскую военную форму, он просто получил толчок копьем за свои старания. Они были освобождены только тогда, когда встретили офицера.

После этого они смогли войти в Дамаск. Народ вначале был поражен этой переменой, а затем стал все больше и больше радоваться.

Странным контрастом являлись массы турецких солдат, наблюдавших за вступлением арабов в город так же апатично, как они ожидали своего плена, — в казармах и госпиталях их было свыше 13000 человек. «Пеллягра» — болезнь отчаяния — убивала их тысячами.

В городской ратуше Лоуренса ожидала более серьезная задача, так как, проложив себе путь через излишне демонстративную уличную толпу в вестибюль, он нашел Мохаммед-Саида, отстаивавшего свои права быть начальником города. Прежде чем Лоуренс сумел разобраться в его претензиях, внимание его было отвлечено внезапной дикой схваткой между Аудой и султаном Эль-Атрашем, вождем друзов. Когда мир был, наконец, водворен и убийство устранено, алжирские вожди вместе с Назиром удалились. Тогда Лоуренс, который уже решил назначить Шукри-пашу губернатором, взял его с собой в «голубой туман» для церемониального проезда по городу и для того, чтобы показаться населению. В окрестностях Дамаска они встретили машину Шовеля. «Я описал возбуждение, царившее в городе, и невозможность для нашего нового правительства гарантировать нам административное руководство до следующего дня, когда я буду ожидать его, чтобы обсудить совместные нужды. Тем временем я сделал себя ответственным за поддержание общественного порядка, попросив его только держать своих людей за пределами города, потому что вечером можно будет увидеть такой карнавал какого в городе не происходило в течение 600 лет, а гостеприимство может разложить дисциплину его частей».

Шовелю, как казалось, не особенно нравилась перспектива откладывания его триумфального въезда, но, не имея на этот счет достаточно точных инструкций, он был вынужден сдаться, так же как Берроу у Дераа, превосходящему авторитету «определенности Лоуренса» — тому спокойному, но не допускавшему возражений самоуверенному виду, который хорошо знали все, с кем ему приходилось иметь дело.

Затем Лоуренс вернулся в ратушу, чтобы уладить вопрос с алжирскими захватчиками власти. Последние еще не вернулись, и когда он послал за ними, то получил краткий ответ, что они спят. Тогда он сказал их родственникам, что пошлет за ними британские войска; «это была только тактика, но не фактическое намерение». Когда человек вернулся обратно с этим извещением, Нури Шаалан спросил его спокойно, действительно ли придут англичане, на что Лоуренс ответил: «Конечно, но беда заключается в том, что впоследствии они смогут не уйти». Нури Шаалан обещал прислать ему на помощь своих арабов племени руаля. Вскоре появились алжирские братья со своими сторонниками, полные угроз,.однако когда они почувствовали превосходство вооруженной силы, то выразили готовность выполнить приказание Лоуренса. Лоуренс как заместитель Фейсала объявил их правительство распущенным и назначил военным губернатором Шукри-пашу. Мохаммед-Саид, свирепо ругая Лоуренса как христианина и англичанина, пытался апеллировать к Назиру, который чувствовал себя при этом нежелательном политическом осложнении чрезвычайно неудобно. Но Лоуренс оставался непреклонным. Тогда Абд-Эль-Кадер разразился проклятиями, к которым Лоуренс отнесся настолько презрительно, что взбешенный фанатик-мусульманин выхватил свой кинжал. К счастью, Ауда увидел его движение и бросился вперед с такой звериной яростью, что Абд-Эль-Кадер поспешил отступить. Он и Мохаммед-Саид увидели теперь бесплодность дальнейших протестов и удалились. «Меня уговаривали их задержать и расстрелять, но я не мог проявить своей боязни их злобы или подать арабам пример предупредительного убийства как части политики». Счастлив тот государственный человек, который достаточно понимает историю, чтобы с ним согласиться.

Как только братья удалились, Лоуренс использовал собрание для обсуждения вопросов политики.

По его настоянию и указанию были созданы основы правительственного аппарата. Прежде всего встал вопрос об организации полиции. Были назначены офицеры, распределены районы и определены временные условия службы. Австралийский отряд, которому сдались турецкие войска, находившиеся в казармах, выставил охранение к нескольким общественным зданиям и таким образом помог поддержать порядок в городе до прибытия арабских регулярных частей. Если последние вследствие их относительной медлительности и играли весьма незначительную роль в разгроме 4-й армии, то для политического укрепления позиции они были неоценимы.

Было налажено денежное обращение путем выпуска бумажных денег и установлены новые цены. Другая проблема заключалась в том, чтобы найти фураж для конного корпуса. В этом отношении Лоуренс проявил особую настойчивость из боязни, что в противном случае Шовель может захватить и фураж, и правительство.

На следующий день большая часть намеченных мероприятий была проведена в жизнь, и достигнутые успехи оказались особенно заметны для того, кто видел тогда город в первый раз.

Перед рассветом 2-го произошла суматоха. Лоуренс был разбужен и узнал, что Абд-Эль-Кадер пытается произвести переворот при поддержке своих алжирских сторонников и части друзов, которые были раздражены отказом Лоуренса вознаградить их за запоздалую помощь и которые надеялись таким путем добиться компенсации за утраченную ими возможность грабежа.

Лоуренс и вожди арабов дождались рассвета, разумно предпочитая не лишаться преимуществ лучшего вооружения в свалках на темных улицах. При первом проблеске рассвета Нури Саид двинул вооруженные отряды в верхние предместья города и удачными действиями оттеснил повстанцев к центру. Регулярные части арабов обстреливали прибрежные площади заградительным пулеметным огнем. Заговорщики прекратили сопротивление и стали спасаться бегством по боковым аллеям. Затем Мохаммед-Саид был арестован и посажен в тюрьму; его брату удалось бежать.