Михаил Бредис - Крестовый поход на Русь

Рыцари привезли в Ливонию свое боевое искусство, свое вооружение, а также специалистов по строительству осадных машин. Именно к осадной технике применялось в то время слово «машина». Да и словом «механики» еще в поздней Римской империи именовали именно военных инженеров. Специалисты по строительству метательных машин очень ценились в Европе. Так, когда император Фридрих II в 1238 году осаждал на севере Италии город Брешию, король Кастилии в виде особого подарка прислал ему испанско-арабского инженера, считавшегося крупнейшим специалистом по самоходным башням, катапультам и таранам. Говорили, что ни одна стена в мире не могла устоять перед мастерством этого «механика». Как величайшую ценность везли инженера Каламандрина в императорский лагерь, на цепи и в крепкой клетке. Однако столь важный специалист каким-то образом оказался в руках осажденных, которые, недолго думая, подарили ему дом и двор, а также предложили в жены горожанку. Гораздо интереснее, чем путешествие в клетке! И началась война машин. Камни, выпущенные машинами осажденных, очень метко попадали прямо в осадные машины императора, выводя их из строя.

Подобные инженеры были и в Ливонии. Хроники упоминают об использовании метательной техники при осаде замков.

Превосходство крестоносцев заключалось и в том, что в их войсках находились стрелки из арбалетов. Казалось бы, арбалет не такая уж диковинка в XIII веке. Тем не менее, это было мощное оружие по сравнению с местными луками. Первые арбалеты в Европе появились еще в девятом веке. Точность и мощь стрельбы из арбалета потрясла современников. Поэтому в 1139 году на Втором Латеранском соборе папа римский предал арбалет проклятию как «богопротивное оружие» и запретил использовать его против христиан. Однако со временем арбалеты получили все более широкое применение.

В Ливонии в начале XIII столетия в качестве легкого стрелкового вооружения, скорее всего, применялись арбалеты, которые заряжались очень просто. К кожаному поясу стрелка приделывался железный крюк. Сам арбалет, спереди которого находилось стремя, ставился на землю. Стрелок ступал ногой в стремя, приседал, зацепляя крюком тетиву, и резко вставал, тем самым, натягивая тетиву. Дмитрий Уваров приводит технические характеристики подобных арбалетов: «Такой арбалет способен в благоприятных условиях пробить кольчугу или бригандину и без труда пробивает любые подбитые войлоком кафтаны. Обеспечивается максимальное усилие до 150 кг при скорострельности до 4 выстр./мин. Конечно, 150 кг — верхний предел, не норма; не стоит забывать, однако, что это весьма непродолжительное, «толчковое» усилие — тетива оттягивается не более чем на 15— 20 см. По мощности такой арбалет приближается к длинному луку, превосходит его по легкости обучения и точности, но значительно уступает по скорострельности, а также занимаемому пространству по горизонтали и стоимости» [92] Уваров Д. Средневековые метательные машины западной Евразии. Цит. по: http://www.xlegio.ru/artilery/diu/medieval_artüleryl.htm. .

0 том, что арбалеты обеспечивали военное преимущество крестоносцев, свидетельствуют и Хроника Генриха Латвийского, и Ливонская рифмованная хроника. Эпизод из Ливонской рифмованной хроники, о котором мы хотим рассказать, находится за рамками рассматриваемого нами периода существования ордена меченосцев. Тем не менее он доказывает, что и в более позднее время арбалеты были гораздо мощнее местных луков. Речь идет о семидесятых годах тринадцатого столетия, когда земгальский князь Намейсис поднял свой народ на восстание против ордена (теперь уже Тевтонского) и епископа. Восставшие земгалы осадили замок Тервете. Предместье было сожжено. Все находившиеся там немцы перебиты. Земгалы захватили несколько арбалетов и одного стрелка по имени Бертольд, который, спасая свою жизнь, предложил земгалам свои услуги по обучению стрельбе. Читая хронику, можно представить, как это могло быть.

* * *

Двое конных земгалов почти настигли беглеца. Судя по одежде, это был орденский слуга. Он бежал что есть силы, но на какой-то кочке его нога подвернулась, и он полетел на землю. Один из земгалов, крупный воин, под которым низкорослый конь казался почти игрушечным, поднял копье, готовясь пронзить беглеца копьем. Светловолосый немец, в глазах которого отразился смертельный ужас, начал что-то кричать по-немецки.

— Подожди! — остановил разгоряченного погоней воина второй всадник. — Этот говорит, что стрелок, и может нам пригодиться.

— Ну и что! — возразил первый. — Всем чужеземцам смерть. Кто его звал к нам?

— Говорю же, подожди, отведем его к князю. Убить его всегда успеем.

Земгалы скрутили немцу руки и, подталкивая копьями, погнали в сторону сгоревшего предместья Тервете. Когда они достигли посада, Намейсис как раз объезжал замок, размышляя как лучше начать приступ. Князь ехал на таком же низкорослом земгальском коне, как и другие воины. На голове его красовалась кунья шапка, плащ скрепляла большая золотая сакта в виде подковы. Увидев пленного, Намейсис подъехал и спросил всадников:

— Кто такой?

Немец, видимо, узнав князя, бухнулся на колени:

— Пощади, король, меня зовут Бертольд! Я стрелок. Буду служить тебе. Могу научить твоих людей искусству стрельбы из самострелов.

Намейсис понимал по-немецки. Он покосился на одного из своих лучников. Лук у него был большой, и стрелы длинные. Но против немецких кольчуг и лат они все-таки были слабоваты. Прищурившись, Намейсис поглаживал русую бороду в полном молчании. На пальце его тускло поблескивал массивный витой перстень из золота. Земгалы, собравшиеся вокруг, ждали, что скажет князь.

— Хорошо, я оставляю тебе жизнь,— по-немецки сказал Намейсис. — Твое умение понадобится нам для битв.

Обернувшись к воинам, предводитель земгалов громко проговорил:

— Принесите все самострелы, какие найдете. Этот Бертольд научит лучников, как ими пользоваться. Мы сохраним ему жизнь.

Оценив обстановку, Намейсис приказал начать приступ. Земгалы кинулись к воротам и стенам замка. Но со стен градом полетели камни, и засвистели стрелы арбалетчиков. Первый штурм быстро захлебнулся, земгалы откатились от стен Тервете. Намейсис, наблюдавший за приступом, обратился к своей дружине:

— Так просто замок не взять. Крестоносцы не знают о том, что у нас их самострелы. Пусть лучники покажут, чему их успел научить немец.

Лучники выступили вперед. С ними вместе пошел и Бертольд. Не колеблясь, он первым нацелился в проем стены, где виднелся плащ одного из братьев, и пустил стрелу. С тонким свистом короткая стрела пронзила кольчугу рыцаря, который, захрипев, упал. В тот же миг еще несколько стрел устремились к стенам. Некоторые из них достигли цели. Сверху раздались проклятья на немецком языке. Защитники замка не думали, что земгалы умеют стрелять из арбалетов, а их стрел вообще не опасались. Обычные стрелы, выпущенные из лука, на таком расстоянии не могли причинить латникам вреда, разве что легкое ранение. После первого залпа раздался радостный крик земгалов. Несколько братьев ордена было выведено из строя. Ободренный торжествующим ревом, Бертольд продолжал стрелять по замку, ранив еще нескольких защитников. Со стен понеслись ругательства уже в адрес Бертольда. То и дело слышалось яростное «ungetruwe hunt» [93] Ungetruwe hunt — неверная собака (средневерхненемецк.). . На это Бертольд отвечал новыми выстрелами.