Николай Алексеев - Русский народ и государство

Иван Пересветов, этот довольно обычный характер XVI века, авантюрист и кондотьер, служивший трем королям ранее, чем отъехать к царю московскому, — был тем русским политическим писателем, который первый обосновал у нас теорию диктатуры. По-видимому, политические настроения Пересветова разделялись многими из его современников, и прежде всего московским царем Иваном Васильевичем.

Изучая учрежденную им опричнину с точки зрения только идеологической, нельзя не видеть в ней приложения пересветовских планов и нельзя не считать ее осуществлением политической диктатуры — своеобразным московским фашизмом XV века. Восточный фашизм получил у Пересветова следующее обоснование.

Ивана Пересветова менее всего удовлетворял окружавший его социально-политический быт Московии. В полном соответствии с настроениями, выраженными в народных русских пословицах, не видел он в старой Москве настоящей правды. Служил у волостного воеводы, рассказывает Пересветов в своей челобитной царю Ивану Васильевичу, москвитин Васка Мерцалов. И говорит ему волоский воевода: "Таковое царство великое сильное и славное и всем богатое, царство Московское, есть ли в том царстве правда! Ты гораздо знаешь про то царство Московское, скажи ми подлинно"! [53] Челобитные Пересветова изд. Ржигой, И. С. Пересветов, Чтения Имп. общ. истории, 1908,1. Цит. место на стр. 63. И отвечал воеводе тот Васка Мерцалов: "Вера, государь, христианская добра, всем сполна, и красота церковная велика, а правды нет". И заплакал волоский воевода и рек так: "Коли правды нет, то всего нет". Как характеризуют эти замечательные слова русское государство даже позднейшей эпохи! И как в то же время отличают они московского оппозиционера от позднейшего, петербургского, для которого не только в России «правды» не было, но и вообще все было никуда не годно!

Но в чем же видит Пересветов московскую неправду? Прежде всего в том, что города и волости держат в Москве вельможи и вельможи те богатеют неправедно "от слез и от крови роду христианского", и судят неправильно, и заставляют неправедно целовать крест и истцов и ответчиков и вводят в великий грех людей. Пересветов есть великий враг боярского правления, в котором он видит главное зло Московского государства. Так говорил про Московское царство волоский воевода: вельможи русского царя богатеют, а царство его беднеет; и вся служба вельмож заключается в их пышных выездах, а жизнью своей они за государство пожертвовать не хотят. Дальнейшая же и неменьшая неправда Московского государства лежит в том, что порабощены в нем люди. Рабство есть учреждение дьявольское: после изгнания из рая дьявол хотел навеки поработить Адама, но Бог учинил свое милосердие, спас Адама от рабства и кабальную запись изорвал. [54] Ibid., стр. 67. Поэтому люди, которые "записывают людей в работу навеки", угождают дьяволу и сами погибают навеки. Пересветов опять ссылается здесь на волоского воеводу. "Которая земля, — говорил он, — порабощена, в той земле все зло сотворяется: и татба, и разбой, и обида, и всему царству оскужение великое, всем Бога гневят, а дьяволу угождают".

От указанных двух причин — произвола вельмож и порабощения — погибло, как говорит Пересветов, славное греческое государство. Московское царство, чтобы не погибнуть, должно в устроении своем следовать началу правды. И Пересветов страстно убеждает в том царя Ивана Васильевича. "Пишут о тебе, — говорит он царю, — мудрые философы, что будет о тебе, о государе, слава вовеки, как о кесаре Августе или о царе Александре Македонском". И написано в мудрых книгах, что введешь ты "правду великую в царство свое и утешишь Бога сердечною радостью". "И так начинают мудрые философы, что не будет таковой правды ни под всею подсолнечною, яко в твоем царстве государеве".

Пересветову крепко засела в голову мысль, что Россия может быть только государством правды, и в этом отношении он типичный русский интеллигент, предок русской интеллигенции петербургского периода.

Это начало «правды» Пересветов ставит на первый план в своем политическом учении, и оно у него доминирует перед началом «веры». Не то чтобы он отказывался от православия и от православной миссии России. Последняя для него столь же первостепенна, как и для всякого московского человека XVI столетия, и об этом он не раз говорит в своих сочинениях. Однако он явно формулирует следующую интересную мысль: "Не веру Бог любит, но правду", [55] L. с. стр. 66. "мысль, которая резко должна отделять его от иосифлян. По-видимому, он хочет сказать, что внешнее сияние храмов, внешнее благолепие и внешнее благочестие не заслуживают еще божией любви. Через все его сочинения проходит противопоставление византийской монархии государству турецкого султана.

В первой присутствовала вера, но не было правды; во второй, по его мнению, была правда, но не было истинной веры. И что же! Византия погибла, а турецкая монархия процветает. Греки потеряли правду и потому разгневали Бога неумолимым гневом и дали веру христианскую неверным на поругание. [56] L. с. стр. 77. А Махмет султан заимствовал из христианских книг настоящую мудрость, установил у себя в государстве праведный суд и, не будучи христианином, приобрел милость божию. Пересветов, таким образом, является проводителем в Московии восточных, турецких симпатий. Уже не раз было указано, что симпатии эти были очень распространены в Московии, что на все турецкое была даже известная мода.

Типичным проводителем этих тенденций является и Иван Пересветов. Он идет даже так далеко, что готов турецкого султана сделать настоящим христианином.

Но в чем же заключается та «правда», которой более было у турок чем у греков? Пересветов готов сказать, что правда прежде всего заключается в жизни, устроенной по евангельским заповедям, — "истинная правда — Христос Бог наш, сын Божий возлюбленный, в Троице единый, в божестве неразделимый, едино божество и сила; да оставил нам евангелие правду, любя веру христианскую надо всеми верами и указал путь царства небесного в евангелии". [57] L с. стр. 66.

Однако не может не представляться странным то обстоятельство, что такой правдой обладали и турки. Отметим прежде всего, что для Пересветова правда не совпадает с милосердием и кротостью, напротив, качества эти он считает политически отрицательными и вредными. По мнению Пересветова, истинная погибель государству, если на царя "придет великая кротость" и если «оминет» его "прирожденная воинская мудрость". Истинному царю "не мощно царства без грозы держати". "Как конь под царем без узды, так царство без грозы". [58] L. с. стр. 59, 72–73.

Правда государственная и совпадает прежде всего с царскою грозой. Пересветов поэтому сторонник твердой единоличной власти, идеолог царского гнева и царской грозности. Здесь он сближается с иосифлянами, хотя, как мы видели, и не возводит царскую власть в вере. Пересветов скорее не иосифлянин, он ближе к Маккиавелли, его интересует государственная мощь сама по себе, а не с точки зрения ее религиозных основ. Оттого идеалом его является восточный деспот, который "правый суд в царство свое ввел, а ложь вывел, и рек так: "Бог любит правду лутчи всего, не мощно царю царства без грозы держати".