Бэзил Харт - Сципион Африканский. Победитель Ганнибала

Было около седьмого часа, когда Сципион приказал своему испанскому центру двинуться вперед, но очень медленным шагом. Приблизившись к врагу на восемьсот ярдов, Сципион с правым крылом повернул направо и повел когорты колонной наискось. Перед этим он послал вестника к Силану и Марцию, приказывая левому крылу повторить маневр. Стремительно двигаясь вперед и оставляя медленно двигавшийся центр далеко позади, римские пехотные когорты последовательно разворачивались в линию, приблизились к врагу и бросились прямо на его фланги, которые, не будь этого маневра, охватили бы их. В то время как тяжелая пехота давила на фланги врага с фронта, конница и велиты, следуя приказам, развернулись вовне и, обойдя неприятельские ряды, взяли их под продольный обстрел. Этот сходящийся удар по обоим флангам — достаточно губительный, ибо заставлял обороняющихся противостоять атаке с двух направлений одновременно, — стал еще более решающим, потому что пришелся на нерегулярные испанские войска. В дополнение ко всем неприятностям Гасдрубала фланговая атака конницы на его слонов бросила их, обезумевших от испуга, на карфагенский центр, распространяя беспорядок.

Все это время карфагенский центр беспомощно стоял в бездействии, неспособный помочь своим флангам из страха перед атакой испанцев Сципиона, которые угрожали ею, не подходя, однако, достаточно близко, чтобы завязать схватку. Расчет Сципиона позволил ему сковать вражеский центр с минимальным расходом сил и так достичь максимальной концентрации собственных сил для решающего двойного маневра.

Фланги Гасдрубала были разгромлены, и центр, утомленный голодом и усталостью, начал отступать, поначалу сохраняя боевой порядок. Но постепенно, под неустанным давлением, карфагеняне сломали ряды и побежали в укрепленный лагерь. Сильный ливень, превративший почву под ногами солдат в грязь, дал им временную передышку и помешал штурмующим римлянам ворваться в лагерь на их плечах. В течение ночи Гасдрубал эвакуировал лагерь, но, поскольку стратегическое движение Сципиона позволило римлянам перерезать путь к отступлению на Гадес, ему пришлось отступать вдоль западного берега реки к Атлантическому океану. Почти все испанские союзники его бросили.

Очевидно, легковооруженные войска Сципиона не забыли о своей обязанности не терять контакта с врагом, ибо прямо на рассвете он получил известие о бегстве Гасдрубала. Сципион сразу же последовал за ним, выслав конницу вперед. Преследование было таким быстрым, что, несмотря на ошибку проводников (пытавшихся, сократив путь, перерезать новую линию отступления Гасдрубала), конница и велиты настигли его. Постоянно беспокоя отступавших карфагенян атаками с флангов и тыла, они вынудили их так часто останавливаться, что легионы смогли догнать их. После этого завязалось не сражение, но бойня — карфагенян убивали, как скот. Только Гасдрубал с шестью тысячами кое-как вооруженных людей сумел уйти в соседние холмы. Это было все, что осталось от семидесяти с лишним тысяч, сражавшихся при Илипе. Карфагеняне поспешно укрепились на самом высоком холме, но, хотя его неприступность не допускала штурма, недостаток продовольствия питал постоянный поток дезертиров. Наконец Гасдрубал ночью бросил своих воинов и, достигнув близкого моря, бежал на корабле в Гадес. Магон вскоре последовал за ним.

Сципион оставил Силана с отрядом ждать неизбежной сдачи карфагенского лагеря и вернулся в Тарракон.

Военная история не знает более классического примера полководческого искусства, чем битва при Илипе. Редко такая полная победа была одержана более слабым войском над более сильным, причем этот результат был достигнут совершенным применением принципов внезапности и концентрации сил. В сущности, это пример на все времена. Каким грубым кажется знаменитый приказ Фридриха об обходном маневре рядом с двойным обходом и окружением, предпринятыми Сципионом, создавшим сокрушительную концентрацию сильных войск над слабыми, — в то время как вражеский центр пребывал надежно скованным! Сципион не оставил врагу шанса перестроить фронт, что так дорого обошлось Фридриху при Колине. Сколь ни мастерскими были боевые тактические приемы Сципиона, быть может, еще более замечательными были решительность и быстрота использования достигнутых ими успехов, которые не имели параллелей в военной истории, пока Наполеон не развил преследование как жизненно важную составную часть битвы и один из высших критериев полководческого искусства. Ни один начальник конницы не мог бы упрекнуть Сципиона в том, в чем Магарбал, справедливо или нет, упрекнул Ганнибала: «Ты и вправду знаешь, как завоевать победу, Ганнибал, но ты не знаешь, как ее использовать!»

Но Сципион, в котором идея стратегического использования победы казалась столь же врожденной, как тактическое мастерство, не собирался почивать на лаврах. Уже тогда он смотрел в будущее, направляя свои взоры к Африке. Он видел, что как Новый Карфаген был ключом к ситуации в Испании, как Испания была ключом к ситуации в Италии, так Африка была ключом ко всей великой борьбе. Удар в Африке — и он не только освободит Италию от постоянного угрожающего присутствия Ганнибала (угрозы, которую он уже частично парализовал, лишив Ганнибала подкреплений), но подорвет фундамент карфагенской мощи, и вся гигантская крепость рассыплется в прах.

На поздравления своих друзей, которые уговаривали его отдохнуть от трудов, он ответил, что «его больше всего занимает мысль о том, как бы начать войну против карфагенян; ибо до сих пор воевали карфагеняне против римлян, теперь судьба позволяет римлянам идти войной на карфагенян».

Хотя еще должно было пройти время, прежде чем он мог убедить римский сенат в правильности этой стратегии, он начал готовить почву. Масинисса после поражения при Илипе перешел на сторону римлян и был отправлен в Африку побуждать нумидийцев последовать своему примеру. Далее Сципион отправил Лелия с посольством, чтобы прощупать Сифака, царя массесилиев, царство которого охватывало большую часть современного Алжира. Сифак, выразив готовность порвать с Карфагеном, отказался, однако, заключать любой договор с кем-либо, кроме самого Сципиона лично.

Хотя Сифак обещал ему защиту, опасность такой поездки была громадной. Дипломатические привилегии находились тогда в зачаточном состоянии, посол подвергался немалому риску и нередко встречал судьбу, от которой леденеют и самые стойкие сердца. Насколько же больше был риск, когда послом был победоносный вождь Рима, человек, само существование которого было растущей угрозой Карфагену и его союзникам и которого просили теперь доверить себя, вдали от своей армии, заботам сомнительного нейтрала! Однако Сципион, сопоставив этот риск с возможным выигрышем, взял его на себя, рассудив, что привлечение на свою сторону Сифака было существенным шагом к дальнейшему развитию его политики. Сделав необходимые распоряжения по обороне Испании, он отплыл из Нового Карфагена на двух кораблях. Риск, как оказалось, был даже больше, чем он рассчитывал. В сущности, могло случиться, что вся история Древнего мира изменилась бы из-за дуновения ветра. Ибо он прибыл в гавань сразу после Гасдрубала, который, будучи изгнан из Испании, бросил здесь якорь на пути в Карфаген. Гасдрубал имел с собой семь кораблей и, увидев на подходе явно римские суда, поспешно приказал готовить к выходу свои корабли и поднимать якоря, чтобы перехватить римские суда перед заходом в нейтральную гавань. Но свежий бриз помог римлянам войти в гавань, прежде чем Гасдрубал мог отплыть, а раз Сципион оказался в гавани, карфагеняне не посмели напасть.