Генри Лиддел Гарт - Правда о Первой мировой

В это же утро 8 августа один из генералов соседней армии случайно заехал по пути домой в отпуск в штаб Раулинсона и в разговоре недоуменно спросил, почему слышна такая сильная орудийная перестрелка на фронте.

Обмана добивались, проводя все передвижения ночью, причем самолеты охраняли район этих передвижений, исключая всякую возможность наблюдения противника. Работы на тыловых британских укреплениях продолжались вплоть до последнего вечера. Время и скорость стрельбы артиллерии регулировались так, чтобы по мере установки на скрытых позициях все большего и большего количества орудий противник не смог бы заметить явного увеличения артиллерийского огня по сравнению с нормальной ежедневно подаваемой его порцией.

Прибегая к таким приемам, удалось за время с 1 по 8 августа почти удвоить силы 4-й армии, подбросив незаметно для противника в район предполагаемого удара 6 свежих пехотных дивизий, 2 кавалерийских, 9 танковых батальонов и 1000 новых орудий. Это потребовало 290 специальных поездов (60 – для огнеприпасов, остальные – для войск), налицо же были только две железнодорожные колеи.

8 августа к «X» часам (4 часа 20 минут утра) силы 4-й армии были доведены до 13 пехотных и 2 кавалерийских дивизий, 17 эскадрилий, 10 батальонов тяжелых танков, 2 батальонов танков «Уиппет» (всего 360 тяжелых машин и 96 танков «Уиппет» [55] Под тяжелыми танками подразумеваются английские «ромбовидные» машины Mk IV и Mk V весом 30–35 тонн и броней до 16 мм, вооруженные одной-двумя 57-мм пушками и 4–6 пулеметами. Средние танки «Уиппет» («борзая») – Mk A весом в 14 тонн с броней до 14 мм, вооруженные 4 пулеметами. Последние были маневреннее, имели более надежный двигатель и запас хода до 100 км, позволявший им действовать в глубине обороны противника. (Прим. ред.) ) и более 2000 орудий и гаубиц, в том числе 672 тяжелых орудия. Две трети тяжелой артиллерии было предназначено для контрбатарейной стрельбы, и она действительно парализовала артиллерию противника.

Отвлечение внимания противника также является одной из основных составных частей внезапности. В данном случае такую роль сыграло введение в дело канадского корпуса. Противник считал этот корпус штурмовым соединением, и появление его на каком-либо участке фронта расценивал как предвестник грядущей атаки. В данное время канадский корпус был близ Арраса, но умело отобранная часть его – 2 батальона, 2 перевязочных пункта и радиостанция – была отправлена на север, к Кеммелю во Фландрию. В этом районе пытались создать у противника видимость возможной атаки и другими признаками, сооружая добавочные аэродромы и устанавливая новые радиостанции, преимущественно кавалерийских частей. Между тем основное ядро канадского корпуса втихомолку было переброшено вниз к Сомме, где среди британских войск распускались многочисленные ложные слухи, чтобы оправдать здесь появление этого корпуса.

Расположение 4-й армии было таким, что главный удар предполагалось развить южнее Соммы: канадским корпусом (Кюрри) справа, а австралийским корпусом (Монаш) – слева, близ реки. Одновременно III корпус (Вютлер) должен был наступать севернее реки, чтобы прикрыть фланг обоих корпусов главного удара. Но канадцы заняли линию фронта только за несколько часов до начала штурма, а австралийцы между тем растянули свой фронт даже южнее дороги Амьен—Ройэ, сменив здесь французов и создав у германцев обманчивое чувство безопасности. Действительно, какой противник мог ожидать атаки, когда войска, стоящие перед ним, занимают оборонительное положение, причем фронт их слабо занят?!

Весь фронт атаки занимал около 14 миль. На германской стороне здесь стояло около 6 неполноценных дивизий (в среднем не более 3000 штыков в каждой) 2-й армии генерала Марвица. Численная слабость этих дивизий увеличивалась еще слабостью их оборонительных сооружений. В грубо оборудованной передовой линии германцев не было даже обычных глубоких блиндажей и убежищ, которые способствуют поддержанию морального духа войск, пока не пробил для них час испытаний.

За пять дней до атаки противник во время поиска захватил сторожевой пост австралийцев, а три дня спустя местной атакой несколько прощупал фронт III корпуса, взяв 200 пленных. Но данные, которые противник при этом получил, еще больше ввели его в заблуждение.

Таким образом, за час до рассвета 8 августа, когда вперед поплыли британские танки и когда одновременно двинулся вперед огневой вал, а за ним сразу же пошла пехота, удар этот привел к предельной внезапности. Атаковавшие, прикрытые густым, стелившимся по земле туманом, обрушились на противника, который ничего не сделал, чтобы фортификационными работами укрепить свои позиции.

Канадцы и австралийцы – превосходные ударные части – мощной неудержимой волной прокатились по передовым дивизиям противника. Только севернее Соммы, где танков было мало, произошла небольшая заминка. Чтобы увеличить наступательный порыв, все резервы выступили также в 10 часов, подражая примеру германцев 21 марта. Вскоре и бронемашины ринулись по дорогам, чтобы вызвать смятение в тылу германского фронта. Им даже удалось обстрелять штаб одного из корпусов противника, мирно завтракавшего в Пройарте.

Конечная цель, поставленная для этого дня наступления (в 6–8 милях от исходной позиции), была достигнута на всем фронте, за исключением крайних точек правого и левого флангов. Но на следующий день наступление развивалось уже медленнее и какими-то судорожными толчками. После этого атака выдохлась так же быстро, как и вспыхнула.

В чем причина такого странного контраста? Почему этот изумительный прорыв не дополнился драматическим для противника финалом? Частично это случилось, видимо, потому, что наступление к этому времени докатилось до старого поля сражения Соммы 1916 года – пустыни, изрытой снарядами, опутанной ржавой проволокой и брошенными окопами. Она являлась тормозом для движений, притока подкреплений и подвоза снабжения. Полезно к случаю вспомнить, что задача под держания равномерного темпа наступления ни разу не была удачно разрешена в мировой войне. Опять-таки первоначальный фронт атаки не был широк, и знаменательно, что почти все успешные наступления мировой войны развивались по одной пропорции, казавшейся законом: глубина прорыва в среднем равняется половине протяжения фронта атаки.

Следующей причиной затухания наступления явилась, как и у Камбрэ, нехватка резервов. Местные резервы 4-й армии были вовремя введены в бой, но, когда в пламя боя уже втянулись 13 дивизий этой армии, все, что оставалось, представляло собой только 3 дивизии. Они и были Хейгом здесь сосредоточены.

Германцы же сумели к 11 августа свои первоначальные 6 дивизий довести до 18 резервных дивизий – на 10 дивизий больше, чем это имели в виду союзники.