Генри Лиддел Гарт - Правда о Первой мировой

Недостатком этой стратегии было то, что Германии приходилось с самого же начала отказаться от заграничной торговли. Вместе с тем уменьшились и возможности ограничения притока заморского подвоза в Британию и Францию. Германский план нараставшего измора британского флота был сорван стратегией, принятой британским Адмиралтейством, которое, отказавшись от доктрины «искать сражения» – удовольствовалось доктриной «держать флот начеку». Адмиралтейство, поняв, что мина и подводная лодка, в сочетании с естественными преимуществами Германии, делают тесную блокаду делом слишком рискованным, остановилось на стратегии наблюдения за противником с расстояния. Поэтому флот был сосредоточен на позиции, которая командовала над Северным морем, с сохранением в то же время полной боевой готовности на случай появления неприятеля. Легкие суда использовались для более близкого (но не слишком) наблюдения. Эта стратегия не была столь пассивной, как она казалась критиковавшей ее публике, с нетерпением ожидавшей нового Трафальгара. Стратегия эта говорила о том, что господство Британии на море является здесь стержнем и залогом сил союзников, что неосторожные действия и необоснованный риск потерь являются отрицанием этой руководящей роли флота Британии. Поэтому, желая боя и будучи готовым к нему, Адмиралтейство спокойно выдвинуло на первый план задачи по обеспечению морских сообщений Англии, имея дело с временными угрозами этим сообщениям и, наконец, обеспечивая свободный переезд во Францию британским экспедиционным войскам.

Идея экономического зажима при помощи морских сил была тогда лишь в зародыше. Только позднее она выкристаллизовалась в настоящую доктрину, и понятие «блокада» получило новый и более широкий смысл.

Нападения на торговые суда были старой традицией британского флота; таким образом незаметно совершился переход к косвенной угрозе жизни населения Европы лишением его источников снабжения и сырья. Когда тот же зажим, но произведенный в новый форме и новым оружием – подводными лодками, сказался и на самой Британии, она, вполне естественно, хотя и нелогично, признала это гнусным зверством. Нелегко было консервативному уму понять, что с переходом от войны армий к войне целых народов неопределенный кодекс военного рыцарства должен смениться в борьбе за существование вырвавшимися наружу примитивными инстинктами. Но в 1914 году такого понимания войны еще не было. Оно пришло позднее и потому не могло оказать какого-либо влияния на первые операции, хотя влияние этих операций на представление о войне было очень большим.

Начало борьбы на море должно быть датировано 26 июля 1914 года, когда Адмиралтейство, учитывая осложнившуюся международную обстановку, послало приказ флоту, собранному для смотра в Портленде, не рассредоточиваться. И если смотр явился счастливым предлогом, то использование смотра явилось одним из наиболее решительных и здравых решений, принятых во время войны.

Не нося провокационного характера мобилизации, решение это автоматически дало Британии возможность установить контроль над морем. За этим последовали малозаметный перевод 29 июля флота в Северное море, на его стоянку военного времени, и предупредительная телеграмма всем судам и эскадрам, находившимся в заграничном плавании.

Люди, изучающие военное дело, а также политики, не должны забывать того, что профессиональной армии всегда присуща особая мощь непровокационной готовности, которой абсолютно нет у народной армии.

Мобилизация – угроза, создающая обстановку, губительную для всяких мирных аргументов.

Между переговорами и мобилизацией – пропасть, между мобилизацией и войной – едва заметная прослойка. В это время любой проступок случайного лица может вовлечь весь народ в войну.

Адмирал Джеллико, новый командующий «Большим флотом» Англии, с самого начала должен был считаться с некоторыми слабостями порученного ему флота. База флота в Скапа-Флоу была открыта для атак миноносцев противника, а укрепленная база, подготавливаемая в Росайте, далеко еще не была готова.

Издавна морские силы Британии концентрировались у берегов канала, где гавани были лучше всего оборудованы и защищены. Правительство медлило с выделением средств для организации морских баз в Северном море в соответствии с изменениями в районах развертывания и сосредоточения сил.

Опасность заставила британское правительство отвести флот к западу от Оркнейских островов, хотя во время переброски во Францию экспедиционный флот спустился до залива реки Форт. Переброска войск непосредственно прикрывалась старыми броненосными крейсерами находившейся в канале флотилии и организацией системы патрулей в южной части Северного моря. Благополучная переброска экспедиционных войск явилась первым прямым достижением флота. Следующее достижение было 29 августа, когда эскадра крейсеров Битти и флотилия миноносцев Теруита заплыла в Гельголандскую бухту, потопила несколько германских легких крейсеров [23] Три легких крейсера («Кельн», «Ариадне» и «Майнц»), а также эсминец и тральщик. (Прим. ред.) и косвенно заставила командование германского флота еще тверже придерживаться в дальнейшем чисто оборонительной стратегии, сосредоточивая все внимание на атаке подводных лодок. Помимо этого, история событий и достижений в 1914 году на Северном море – это, с одной стороны, непрерывная бдительность, а с другой – ряд небольших побед подводных лодок, успехов в расстановке мин и потерь при взрывах на минных заграждениях.

Война в Средиземном море началась ошибкой, которой суждено было иметь глубокие политические последствия. В этом море находились быстроходнейшие германские суда – дредноут «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау». Суда эти получили из Берлина приказ отплыть в Константинополь. Несмотря на попытки британцев отрезать путь этим судам, они благополучно проскользнули. Частично неудача англичан была вызвана недостаточной гибкостью в выполнении британскими кораблями полученных от Адмиралтейства директив.

В открытом море охота за судами противника велась дольше. Германия не располагала достаточным временем, чтобы выслать подводные лодки для борьбы с коммерческим флотом, но в течение нескольких месяцев некоторые из ее крейсеров, находившихся в заграничных плаваниях, сильно досаждали британскому флоту. Трудно было сочетать необходимость сосредоточения флота в Северном море с работой по охранению и защите морских путей чудовищной длины, по которым текли в Англию снабжение и войска из Индии и доминионов. Индийский океан окончательно был очищен уничтожением 9 ноября «Эмдена». Но успех этот померк перед бедой в Тихом океане, где эскадра крейсеров адмирала Крэдока была раздавлена более тяжелым металлом дредноутов адмирала Шпее – «Шарнгорст» и «Гнейзенау». [24] «Шарнхорст» и «Гнейзенау» с их 210-мм орудиями, да еще большей частью размещенными в казематах, никак не могут быть отнесены к классу дредноутов. Эскадра Крэдока в полном составе существенно превосходила эскадру Шпее, но английский адмирал допустил роковую ошибку, решив вступить в бой до соединения с самым сильным своим кораблем – броненосцем «Канопус». Однако и в таком составе суммарное водоизмещение английских кораблей (даже без учета вспомогательного крейсера – лайнера «Отранто») не слишком уступало водоизмещению немецкой эскадры – 28 700 тонн против 33 000 тонн. (Прим. ред.)