Генри Лиддел Гарт - Правда о Первой мировой

Если понимание адмиралами реальной обстановки и было отрадным, оно все же вело к перекладыванию большей части тягот войны и потерь на армию. Необходимо, однако, отметить, что армия не несла бы таких чудовищных потерь, если бы генералы не подставляли с такой исключительной готовностью свои спины. Возможно, различие это объяснимо тем, что адмиралы управляли, находясь в передовой зоне боя, а генералы отсиживались в штабах, находившихся в далеком тылу. Несомненно, что понимание обстановки обостряется при личном соприкосновении с ней: таким образом командиру легче оценить, где больше и где меньше видов на успех, и он быстрее улавливает, что возможно и что вообще невозможно.

Естественно ожидать, что моряки должны были в результате этого различия проявлять большую склонность к тактике, а солдаты – к стратегии. Фактически же вышло наоборот. Объяснение этого парадокса, видимо, лежит в различном опыте подготовки мирного времени: сухопутный военный несет службу в малых гарнизонах и проводит учения на тесных участках; моряк же пересекает широкие океаны и учится навигации, приучаясь видеть в ней основной элемент своей силы.

С начала войны морская стратегия Британии руководствовалась, главным образом, тем соображением, что существеннее обеспечить господство на море, чем разгромить германский флот. Это господство на море стояло на первом плане. На этом были основаны все боевые усилия Британии и ее союзников, ибо от этого зависело само существование Британии. Черчилль увековечил тогдашнюю обстановку яркой фразой: «Джеллико – единственный человек, который может проиграть войну в один вечер». Поэтому стремление разбить германский флот всегда отодвигалось на второй план. Если бы это удалось, то значительно ускорило бы победу союзников и могло бы даже явиться вестником поражения центральных держав. Паралич России и почти удавшееся германским подводным лодкам полуголодное существование Англии могут быть отнесены к неспособности британского флота раздавить германский флот. Но если бы, пытаясь разбить германский флот, британский потерял свое стратегическое превосходство, поражение оказалось бы неминуемым.

Целью германской морской стратегии с августа 1914 года являлось стремление избежать риска решающего столкновения, пока британский флот не был бы ослаблен настолько, что шансы на успех из маловероятных стали бы обнадеживающими. Мины и подводные лодки были теми средствами, которыми германцы надеялись ослабить британский флот.

Боязнь подводного оружия и опасение, что это оружие случайно или преднамеренно изменит соотношение сил на море не в пользу британского флота, внесло в осторожную стратегию последнего еще большую осмотрительность. В письме от 14 октября 1914 года Джеллико с пророческим предвидением писал Адмиралтейству, что если дело дойдет до боя, он всякое уклонение германского флота будет принимать за попытку заманить его в западню, где его будут поджидать расставленные мины и подводные лодки врага. Он писал, что не хочет попасться на такую хитрость и быстро продвинется к одному из флангов. Другими словами, Джеллико хотел отступить в сторону, чтобы не быть захваченным врасплох. Таким образом, он не только выбил бы из рук противника его лучшее оружие, но, возможно, вывел бы его этим из равновесия. Расчет этот является одним из указаний того, как тщательно Джеллико продумал свою тактику действий.

Доминирующий замысел как германской, так и британской стратегии правильно учитывал объективные условия и реальные возможности.

Но обстановка в мае 1916 года, после почти двух лет войны, была такой, что британский флот все еще ждал благоприятного случая, чтобы дать сражение, а германский флот был дальше, чем в начале войны, от осуществления даже своей предварительной задачи – до решающего боя ослабить британцев. Несмотря на потери, вызванные минами и подводными лодками, британский флот пропорционально стал значительно сильнее, чем в начале войны. В грядущем столкновении он должен был выставить 37 крупных судов (линейных кораблей и линейных крейсеров дредноутного типа) против 23 германских. Что касается орудий, то разница здесь была еще больше: 168 орудий калибра 13,5–15 дюймов и 104 орудия калибра в 12 дюймов могли быть выставлены против 176 германских орудий только 12-дюймового калибра.

Правда, германский флот насчитывал еще 6 броненосцев додредноутного типа – но в составе действующего флота суда эти вряд ли могли сослужить какую-либо пользу. Скорее они должны были явиться просто целями для более тяжелых орудий британцев. Больше того, своим присутствием они существенно уменьшали скорость хода и так уже менее быстроходного германского флота.

Британцы обладали также значительным превосходством в крейсерах и эскадренных миноносцах: 8 броненосных и 26 легких крейсеров против 11 легких крейсеров; 80 миноносцев – против 63.

Другое преимущество, которое было достигнуто уже после возникновения войны, касалось области лучшей осведомленности. Дело в том, что британцы не только случайно получили более четкое представление о способностях и возможностях оружия противника, но и добыли его сигнальный код. В августе 1914 года германский легкий крейсер «Магдебург» был затоплен в Балтийском море. Русские нашли в руках утонувшего германского унтер-офицера судорожно зажатые книжки шифра и сигнального кода германского флота и разделенную на квадраты карту Северного моря. Эти документы были посланы в Лондон; после этого, перехватывая шифрованные радиосообщения противника, британская разведка могла заранее получать сведения о многих передвижениях противника.

Хотя подозрительность заставила противника внести различные изменения в коды и карты, все же их усилия положить конец утечке сообщений были сорваны развитием радио как средства улавливать направления, а вместе с тем и расположение вражеских судов. И это привело к единственному морскому сражению в мировой войне – Ютландскому бою.

В январе 1916 года в германский «Флот Открытого моря» был назначен новый командующий. Это был адмирал Шеер – кандидат, предложенный адмиралом фон Тирпицем, сторонник более агрессивной боевой политики. Гнет британской блокады и ослабление под давлением президента Вильсона германской подводной кампании явились стимулом к более решительным действиям. А слух о разделении британского флота для защиты побережья от вражеских рейдов послужил толчком к более активным действиям.

К середине мая Шеер окончательно выработал свой план. Был намечен рейд крейсеров к Сандерленду, чтобы выманить часть британского флота для парирования этого удара. В засаде же должны были находиться германские подводные лодки, с «Флотом Открытого моря» за ними, готовым с налету броситься на эту группу британского флота. Подводные лодки были заблаговременно отправлены, но плохая погода помешала разведке германской авиации. А без этой предосторожности Шеер не хотел сделать и шага.