Станислав Ауски - Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии.

До возвращения своих командиров, полки преимущественно держались вместе. Ввиду того, что они были под охраной Американской армии, все еще оставалась какая-то надежда на американский плен. Приказ же о роспуске дивизии порвал последнюю нить связи, которая удерживала этих 20.000 отчаявшихся людей вместе.

Командир 2-го полка прощался с солдатами следующими словами: «Прощаюсь с вами, друзья мои по оружию. Не поминайте лихом. Благодарю вас за воинскую службу. Желаю вам, чтобы вы спаслись. Последний приказ: Разойтись!».

Люди, которые годами выполняли приказы и привыкли жить как составная часть воинской организации, должны были теперь решить, что им предпринять. Они знали только военную жизнь в составе двух армий — простые граждане Советского Союза, который лишил их реального представления об остальном мире. Теперь же так внезапно, неподготовленные, они стояли перед решением — куда деться.

«А куда пойдете вы, господин полковник?» Ответ: «На запад». «Так и мы тоже на запад. Кто хочет, пусть идет к красным. Эти с него сдерут шкуру».

После роспуска частей район селения Лнарже превратился в хаос, в котором тысячи беспомощных людей искали путь к сохранению своей голой жизни. Больше всего войск было сосредоточено на юго-восток от сел. Лнарже, вокруг замкового пруда. Солдаты и офицеры спарывали знаки различий, с формы исчезали Святоандреевские кресты. Сжигались документы, отбрасывались предметы, которые еще вчера были столь для солдата необходимыми, а сегодня уже стали лишней поклажей. Некоторые переодевались в штатскую одежду, которую получили от местного населения в обмен за ценные предметы, оружие и коней. Они превратились в толпу, которая пешком, на конях, на телегах и на дивизионных автомашинах двинулась в путь. То там, то тут, раздавались выстрелы. Так кончали свою жизнь те, которые предпочитали принять смерть от собственной руки, чем от руки своих собратьев. Группа майора Костенко откапывала ружья, которых они не сдали американцам, решившись биться за сохранение своей жизни. О том, как закончилась жизнь этого геройского кавалериста, мне не удалось узнать. Единственный человек его части, которого я разыскал в Канаде, не имел о нем никаких сведений. Известно лишь то, что он был взят в плен и увезен в Москву.

Тысячи людей остались там, где их застиг последний приказ. Они апатично лежали в полях, перед домами и ожидали исполнение своей судьбы. Они были уже слишком истомленными, чтобы быть в состоянии продолжать безнадежные переходы.

В 13 час. 30 мин. уже были распущены все части, а письменный материал сожжен. 1-я дивизия перестала существовать. Группы солдат соответственно приказу покидали Лнарже. Небольшие группы бойцов и отдельных лиц американские посты пропускали на свою территорию. Некоторые группы следовали на восток, — те, которые в предшествовавшие дни поддались агитации или же те, у которых тоска по дому была сильнее, чем страх перед всем тем, что их ожидало в стране, снова находящейся в руках Сталина. Бойцы расходились без гнева, не было слышно упреков офицерам и, тем более, по отношению к генералу Власову. Горькие слова вырывались лишь по адресу западных союзников. Всему пришел конец, всех ожидала горькая судьба. Те, которые уходили на восток, знали, что идут навстречу погибели. Утешались лишь тем, что «Всех нас не перевешают. Пережили мы немецкие лагеря, переживем и советские…». Вместе с ними уходил и командир артиллерийского полка. Свое решение он старался объяснить майору Швеннингеру словами: «Что хотите? — Там моя Родина. Я на чужбине жить не могу». Не мог, поэтому шел умирать за родину. По крайней мере он так думал, что на родину.

Со стороны американской 90-й пехотной дивизии, особенно в районе 358-го полка, после 13 час. 30 мин. было замечено внезапное повышение активности и передвижение в направлении к американской линии. Это были «белые русские», которые пришли в движение. Приказ не пропускать их за линию продолжал быть в силе. Когда рапорт об этом движении поступил в комендатуру дивизии, ее командир, майор-ген. Эрнест, издал приказ 358-му полку остановить проникновение их на американскую сторону возвратить солдат обратно, применяя какие-угод- но средства для его исполнения. На американской стороне не все командиры и офицеры штаба были единодушны в том, как им поступить в данном случае. Офицер связи армейского корпуса намеревался вмешаться в обсужде- ние создавшегося положения явно в пользу русских, потому что оперативный офицер штаба дивизии указал ему в крайней острой форме на размеры его правомочий. После того, как не удалась его попытка, он отбыл в 358-й полк, чтобы на месте увидеть положение собственными глазами.

Поток воинов бывшей 1-й дивизии проходил через селение Лнарже по его главной улице, затем сворачивал на запад, в район 3-го батальона вышеуказанного полка, а там снова поворачивал на юг и рассеивался по всем дорогам и по полям, ведущим на юг, следуя на всевозможных средствах транспорта, а главным образом, пешком. В районах расположения всех трех батальонов полка русских людей, поскольку постам удавалось остановить их продвижение, возвращали обратно. В одном месте подъехала автомашина с одним офицером 1-й дивизии. Когда машина была остановлена и офицер понял положение, он попросил американского офицера дать ему папироску, закурил ее, отдал американским офицерам свой фотоаппарат, подал руку двум офицерам на задних сидениях, вытащил револьвер и застрелился…. [197]В районе 345-го артиллерийского полка (командный пункт в селе Ржесанице, прибл. в 6-ти километрах на юго-запад от селения Лнарже) русские люди проходили свободно, уверяя американцев, что какой- то американский офицер им дал разрешение проникнуть поглубже. Офицер связи вернулся в Лнарже, следя вдоль демаркационной линии (в данном документе, названа как «ограничительная линия») вплоть до селения Седлице, и наблюдая, как большие группы русских людей были остановлены на американской линии и вынуждены вернуться на север. [198]Было очевидным, что больше шансов проникнуть на юго-запад было у отдельных лиц и у небольших группировок.

Тот факт, что дивизия, находясь под неустанным фактическим и психологическим натиском танковых частей Красной армии, смогла продержаться так долго, способствовало то обстоятельство, что район с. Лнарже разделен системой трех прудов. Весский, Замецкий и Подгайский пруды растянуты с севера на юг по узкой полосе, длиной приблизительно в 3 километра и в самом селении Лнарже, образуются два узких прохода с востока на запад. (См. карту № 6). Американским дозорам было нетрудно преградить эти два перехода и дать хотя бы временную возможность разоруженной дивизии почувствовать относитель- ную безопасность. Когда дивизия была распущена, американские дозоры отступили на запад, а танковые подразделения 25-го корпуса Красной армии проникли с востока обхватным путем, севернее Весского и южнее Подгай- ского прудов, в районе между двумя другими прудами, Новым и Горжейшим, зайдя в район южнее и западнее селения Лнарже, а на свободной территории, западнее селения, начали захватывать в плен беспомощные толпы бойцов бывшей дивизии.