Юрий Фельштинский - Архив Троцкого (Том 3, часть 1)

Говоря, что революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства уже осуществилась, он добавляет «в известной форме и до известной степени» и добавляет дальше, что лозунг революционно-демократическая диктатура это была теория, «...которая, как всякая теория, в лучшем случае лишь намечает основное, общее, лишь приближается к схватыванию сложности жизни» (т. XIV, ч. 1, с. 29).

Эти формулировки он повторяет в разных сочетаниях и нюансах, так например, в проекте платформы «Задачи пролетариата в нашей революции» он указывает:

«Русская революция марта 1917 г. не только смела всю царскую монархию, не только передала всю власть буржуазии, но и дошла вплотную до революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Именно такой диктатурой (т. е. властью, опирающейся не на закон, а на непосредственную силу вооруженных масс населения) и именно указанных классов являются Петроградский и другие местные Советы рабочих и солдатских депутатов» (Ленин, т. XIV, ч. 1, с. 40).

Рассмотрим внимательно это место, которое теоретически является узловым для понимания вопроса. Достаточно указания Ленина, что теория демократической диктатуры разделяет судьбы всякой теории, чтобы подчеркнуть, что дело идет не о каком-то мимоходном изречении, о какой-то парадоксальной характеристике такого противоречивого явления, как двоевластие, и тем менее о какой-то хитрости, при помощи которой вождь большевизма хотел закрыть факт, что лозунг демократической диктатуры, стержневой лозунг всей большевистской политики оказался яйцом, выеденным историей,— что дело идет о центральном теоретическом моменте для оценки судеб большевистской тактики за годы 1905-1917. И тот факт, что на этот момент не обратили главного внимания защитники ленинских лозунгов 1905 г. и что от него отмахиваются противники,— показывает, что не учтена теоретическая сущность спора.

б) Диалектический анализ Ленина

Во-первых, что означает, что «теория, в лучшем случае, лишь намечает основное, общее, лишь приближается к схватыванию сложности жизни». Ленин предостерегает перед грубым, упрощенным пониманием политических лозунгов. Ленин, как Маркс, создал политические лозунги на основе глубокого теоретического анализа, который базировался на всем их понимании исторического процесса. Понимал же он этот процесс по всем правилам диалектики. По сегодняшний день нет работы, действительно выясняющей существо марксовой диалектики и ее отношения к гегелевской. Ленин, как мало кто другой из учеников Маркса, занимался этим вопросом, который даже у Плеханова очень мало разработан. Заметки Ленина о «Логике» Гегеля показывают, какими тонкими пальцами дотрагивался он чутких весов вопроса об отношении понятий к действительности и об формах их развития. Ленин был стихийным диалектиком громадной силы, жизненности, но он был и очень сознательный диалектик. Природность его диалектики состоит в том, что жизненные противоречия прямо бросаются ему в глаза, что хватает он их на лету, как самое важное. Сознательность его диалектики состоит в том, что он отображает жизненные противоречия с художественной точностью, не изменяя взаимоотношений, не угрубляя абрисов, так сказать, передавая цвет событий со всякими их оттенками. Когда он говорит, что «всякая теория, в лучшем случае, лишь намечает основное, общее, лишь приближается к схватыванию сложности жизни», то это означает: теория намечает в данных явлениях главное и основное. Но, во-первых, она не в состоянии охватить всех моментов дальнего и т. д. разряда, хотя обязательно стремится к схватыванию всех сторон дела. Во-вторых: и основная черта явления, и второ- третьеразрядное развиваются во времени и пространстве. Это развитие, может быть, видоизменит силу и взаимоотношения этих факторов, а поэтому видоизменит и анализируемую совокупность. Общественная теория, вдобавок, это не только наблюдение и анализ, но и выводы для действия. Теоретику-революционеру приходится, когда он дает анализ явления, сделать практические выводы из данного положения, но позже, когда видоизменяются соотношения составных частей анализируемого явления, когда привносятся новые элементы из окружения, тогда реализуется исторически только часть лозунга или он реализуется в неожиданном виде, в разном переплетении, ибо самое явление уже сильно изменилось. Переведем этот общий смысл слов Ленина на конкретный язык фактов.

Ленин в 1905 г., анализируя при помощи марксизма своеобразие русской революции, наметил основную черту этого своеобразия, состоящую в том, что благодаря уровню социально-политического развития России, русская революция будет еще демократической революцией, хотя руководить ею будет пролетариат. Ибо основная масса угнетенных классов поднимется в ней не во имя борьбы с капиталом, а во имя борьбы за устранение остатков крепостничества. Из этих двух основных фактов (армия революции рабоче-крестьянская — причем крестьянство в большинстве — но руководит рабочий) Ленин сделал основной тактический вывод, что рабочий класс и крестьянство призваны вместе разбить царизм и установить совместно свою демократическую диктатуру. Этим Ленин наметил общий вывод, закрепив его конкретной формулой. Люди, не продумавшие сложности метода марксизма и ленинизма, поняли дело так: непременно дело должно кончиться совместным правительством рабочих и крестьян, да, некоторые даже подумали, что это непременно должно быть коалиционное правительство партий, рабочей и крестьянской. Если бы они более внимательно и более вдумчиво читали, хотя бы «Две тактики», то они могли бы прочесть следующее:

«Возможно, что русская революция кончится «конституционным выкидышем», как сказал однажды «Вперед»[204], но разве это может оправдать социал-демократа, который бы накануне решительной борьбы стал называть этот выкидыш «решительной победой над царизмом». Возможно на худой конец, что не только республики мы не завоюем, но и конституция-то будет призрачная, «шиповская»[205], но разве извинительно было бы со стороны социал-демократа затушевывание нашего республиканского лозунга».

И дальше:

«Удастся буржуазии сорвать русскую революцию посредством сделки с царизмом,— тогда у социал-демократии фактически руки окажутся именно связанными против непоследовательной буржуазии,— тогда социал-демократия окажется растворившейся «в буржуазной демократии» в том смысле, что пролетариату не удастся наложить своего яркого отпечатка на революцию, не удастся по-пролетарски или, как говорил некогда Маркс, «по-плебейски» разделаться с царизмом.

Удастся решительная победа революции,— тогда мы разделаемся с царизмом по-якобински или, если хотите, по-плебейски. «Весь французский терроризм,— писал Маркс в знаменитой «Рейнской газете»[206] в 1848 г.,— был ни чем иным, как плебейским способом разделаться с врагами буржуазии, с абсолютизмом, феодализмом и мещанством». (См. К.Маркс, издание Меринга[207], т. III, с. 211.) Думали ли когда-нибудь о значении этих слов Маркса те люди, которые пугают социал-демократических рабочих пугалом «якобинизма» в эпоху демократической революции»? (Ленин, т. VI, с. 319, 337).