Андрей Андреев - Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Поэтому принятие Предварительных правил в том их виде, который отражал все пункты, «завоеванные» Парротом, и куда не вошло ни одно из предложений по структуре и управлению университетом, сделанных Каразиным, фактически означало окончательное поражение последнего в университетском вопросе. Каразину действительно пришлось на рубеже 1802–1803 гг. заниматься подготовкой текста Предварительных правил, [937]но в августе 1803 г. в письме императору он жаловался, что эти правила были написаны «известным Вам образом» и что в них Каразин едва-едва мог сберечь только тень некоторых своих идей, «и то, конечно, самых маловажнейших». [938]Это повлекло в дальнейшем его полный отход от разработки университетских законопроектов. 18 февраля 1803 г. Каразин выехал в Харьков для того, чтобы на месте заняться практической деятельностью по организации университета. К обязанностям правителя дел Главного Правления училищ он приступил лишь во второй половине 1803 г., и то будучи резко недовольным порядками в министерстве, к основанию которого «малыми своими силами содействовал». В упомянутом письме к императору от 16 августа 1803 г., оставшемся, как и другие, без ответа, Каразин жаловался, что канцелярия министра, «присвоив себе имя департамента», рассматривала его как подчиненного и даже не сообщала о поступающих в Главное Правление бумагах, а дела шли круговым образом от министра к Правлению, попечителям и обратно министру, наиболее же важные вопросы решались лично Завадовским, который одновременно бывает «и предлагатель, и исполнитель, и член, и председатель, и министр». Поэтому и в Петербурге Каразин продолжал в основном заниматься вопросами, связанными с подготовкой открытия Харьковского университета, но не всегда удачно и в итоге, вступив в конфликт с министром, обвинявшим Каразина в самовольном расходовании университетских средств, в июле 1804 г. получил выговор от Александра I, запретившего ему «мешаться в дела» Харьковского университета, после чего подал в отставку, чем и завершилась его служба по ведомству народного просвещения. [939]

Дальнейшая разработка Уставов российских университетов в 1803–1804 г. происходила уже без участия Каразина. 7 февраля 1803 г. Главное Правление училищ постановило приступить к разработке на основе Предварительных правил «общего» университетского Устава, «который бы мог служить образцом частным», и разделило работу между Фусом, которому получили главу об устройстве учебной части, Озерецковским – о внутреннем управлении университетом, Янковичем де Мириево – об управлении университетом училищ, и Клингером – о хозяйственной части [940]. Составляя учебное устройство университетов, Фус смог провести идею, впервые высказанную им еще в Комитете 18 марта 1802 г., о разделении преподаваемых наук на части по примеру Французского национального института, т. е. на отделения словесных, нравственно-политических, физико-математических и врачебных наук.

Главное Правление училищ одобрило предложение Фуса уже в марте 1803 г. [941], и оно воплотилось в первом из принятых министерством университетских Уставов, относившемся к Виленскому университету (подписан Александром I 18 мая 1803 г.). [942]Поэтому различие в структуре факультетов Дерптского и Виленского университетов объясняется, на наш взгляд, не их тяготением к разным «образовательным моделям» – протестантской и католической (как уже указывалось, после победы Паррота во все университеты империи, не исключая и Виленского, вошли черты средневековых немецких корпораций), но лишь тем, что Виленский организовывался позже Дерптского, весной 1803 г., когда министерство народного просвещения уже успело утвердить новую систему университетских отделений (кстати, и само слово «отделение» употреблялось теперь, чтобы не смешивать их новую природу с традиционными европейскими «факультетами»).

Что касается Устава Дерптского университета, утверждение которого датировано 12 сентября 1803 г., [943]то в нем в отличие от предшествующих законопроектов подробно прописана организация университетского судопроизводства (более ранний Виленский устав, напротив, в этом вопросе еще не вводил никаких новых норм, ссылаясь в п. 16 на то, что «университетская расправа имеет быть составлена сообразно с общим Уставом университетов»), И Виленский, и Дерптский уставы содержали статьи, отражавшие местные условия протестантских остзейских или католических польских губерний, в которых они должны были действовать: так, в Дерпте они касались протестантского богословского факультета, служившего для подготовки пасторов, а в Вильне – проблем управления «иезуитским фундушем» (доходами с земельных владений, перешедшими к университету после запрещения в Польше ордена иезуитов), прав университета рекомендовать на места канонников и церковных бенефиций и т. д. В общих же своих частях оба устава равным образом основывались на принципах организации и управления университетами, утвержденных Предварительными правилами народного просвещения.

Закрепление, благодаря «Акту постановления» Дерптского университета, за российскими университетами прав «университетской автономии», ставило вопрос – в какой же мере тогда в законопроектах учитывался идеал немецкого «модернизированного» университета, который как раз шел на ограничение этих прав ради повышения качества университетской науки. Надо сказать, что уже Виленский устав показал, что не рассматривает автономию противоречием к развитию в университете научной деятельности. Именно в этом уставе впервые были сформулированы частично перешедшие и в Устав 1804 г. статьи, направленные на соединение университетской науки и преподавания. Так, среди общих задач университета в п. 1 устава значилось не только «заключать в себе полное и основательное наставление в науках», но и «споспешествовать всеми возможными способами к распространению просвещения и к усовершенствованию знаний (курсив мой — А. А.)», что звучало вполне в духе гёттингенского идеала университетской науки. В п. 10 один раз в месяц предписывалось проводить специальное «академическое» заседание университетского Совета с научными докладами, постановкой конкурсных задач, обсуждением сочинений и проч. Для повышения уровня преподавательских кадров каждый год намечалась отправка молодых ученых (адъюнктов) для обучения за границу. При избрании профессоров на кафедры п. 22 устава рекомендовал рассматривать их сочинения, а также «мнения о своей науке»; если университет получал возможность пригласить выдающегося профессора, «известного в ученом свете отличными знаниями», то ради этого допускалось устанавливать для него особые условия приглашения и надбавку в жаловании. Наконец, в п. 11 закреплялась свобода преподавания: «В университете не воспрещено свободно рассуждать о словесных и ученых предметах, и всякий профессор может следовать той системе в преподавании лекций, какую признает он лучшей, но с тем, чтобы сие сообразно было с постановлением общего собрания профессоров» (т. е. с определенным учебным планом, который согласно п. 38 Предварительных правил разрабатывался Советом и утверждался попечителем).