Андрей Андреев - Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Таким образом, сравнительный анализ написанного Уваровым проекта Устава Петербургского университета и соответствующих актов Берлинского университета показал, что очень многие положения уваровского проекта находились в согласии с устройством университета в Берлине, и если общая идеология проекта не вполне совпадала с идейной базой «классической» модели, то, по крайней мере с практической стороны, Петербургский университет по плану Уварова представил бы значительный шаг вперед для университетской истории России в направлении новой эпохи.

Министерство духовных дел и народного просвещения также готово было делать серьезные шаги, только в совершенно противоположном направлении. Вот почему проект Уварова, вынесенный в 1819 г. на обсуждение членов Главного Правления училищ, вызвал такие резкие возражения. Среди них прослеживались позиции крайнего, в духе XVIII в., утилитаризма по отношению к высшему образованию, представителем которых выступил, например, архиепископ Филарет (Дроздов). В своем отзыве он отстаивал прежнее разделение университета на четыре традиционных факультета, обосновывая его тем, что только так можно приготовить к будущей службе священников, чиновников, врачей. Идея существования в университете «чистой» науки наравне с прикладной была ему совершенно чуждой: так, например, он писал, что «познания филологические суть познания приготовительные, а не совершительные, они суть орудия для приобретения высших знаний, следовательно филология не может составлять факультета наряду с другими знаниями» [1252]. Возражая, тем самым, против создания историко-филологического факультета Петербургского университета, Филарет не мог не отдавать себе отчета, что одновременно критикует и всю организацию факультетов в российских университетах по Уставу 1804 г.

Со сходных утилитарных позиций атаковал Уварова Д. П. Рунич, резко критикуя его тезис о задаче университета «образовать человека наукою»: «Человека ограниченных понятий университет образовать наукою и разумным сделать не возьмется. А потому, не образование наукою человека, а преподавание наук должно составлять главнейший предмет университетов». [1253]Это возражение, таким образом, было направлено на дискредитацию идеи «классического» университета как центра развития передовой науки.

Наиболее резкую позицию по отношению к проекту Уварова занял М. Л. Магницкий, и в ее сути было огульное отрицание всех идей, связанных с немецкими университетами. «Я надеялся, – писал Магницкий, – что сочинитель обозрит весь прошедший ход нашего народного просвещения, увидит неудобства, кои вкрались в Уставы, по сей части изданные, от подражания Немецким, примет в уважение плоды Немецких университетов и всеразрушительное действие духа времени, о коем ужасными известиями наполнены газеты целой Европы». [1254]Не найдя же этого у Уварова, он беспрерывно упрекал его в заимствованиях из Германии, прибегая к явно демагогическим приемам: например, введение «гонорариев» он обличал как желание «профессорам присвоить доходы от продажи знаний», отвергал научные задачи университета под тем предлогом, что в Петербурге уже «есть особенная Академия наук, для этой цели устроенная» и т. д.

Итогом обсуждения проекта в Главном Правлении училищ, которое заняло полгода и завершилось к декабрю 1819 г. (а затем свои замечания еще представили директор, ректор и три старших профессора Петербургского университета), явилась передача проекта в начале 1820 г. в руки специального Комитета, состоявшего из Магницкого, Уварова и ректора университета М. А. Балугьянского, а затем, когда обнаружилась полная бесперспективность работы в таком составе, – на редактирование в сам Петербургский университет, к его ректору М. А. Балугьянскому и директору Д. П. Кавелину (другу князя А. Н. Голицына и идейному противнику Уварова), которые получили право привлекать к работе других профессоров. Работа над проектом затянулась и была полностью прекращена в 1821 г. после ухода С. С. Уварова с поста попечителя в результате обострившегося конфликта с руководством министерства. [1255]

Наиболее полно свои идеи реформирования отечественной университетской системы Уваров смог раскрыть уже в последующую эпоху, назначенный в 1833 г. министром народного просвещения. Разработанный при его непосредственном участии новый университетский Устав 1835 г. включал многие из тех положений, внедрения которых он пытался добиться в Петербургском университете, а в целом, явился важным шагом на пути развития российских университетов, заложив основу их национального характера, приспособленного к особенностям России и в то же время отразившего произошедшие в XIX в. изменения функций университетов в масштабах всей Европы.

Принципы новых университетских реформ, которые собирался проводить Уваров, были зафиксированы им уже в первых докладных записках 1832 г., составленных в должности товарища министра народного просвещения. Присоединяясь к критике текущего состояния российского высшего образования, многократно высказывавшейся в 1820-е гг., Уваров упрекал предшествующую деятельность министерства в отсутствии «плана единственного, твердого, плана соединяющего выгоды просвещения европейского с преимуществами народности». Он полагал, что наши университеты «составлены будучи по единой для всех форме, по образцу иностранных по ровной выкройке, еще не принесли желаемой пользы и увядали везде как растения иноземные, не пустившие корней и не обещающие плодов». [1256]Во время ревизии Московского университета осенью 1832 г. Уваров сформулировал мнение, которое, по его словам, находило единодушное одобрение среди студентов: «о необходимости быть Русским по духу прежде, нежели стараться быть Европейцем по образованию», что по сути означало синтез этих двух начал с акцентом именно на национальном характере «университета для России». [1257]

Поэтому, по мнению Уварова, «преобразование университетов должно быть полное в отношении к преподаванию и к духу, коим они наполнены», причем под этой переменой он понимал вовсе не изгнание «духа философизма», как в министерстве Голицына, но, наоборот, повышение внимания к науке и уровню преподавания. Указывая на недостатки предшествующей эпохи, Уваров писал: «Когда преподающие должны довольствоваться скудным жалованием в 2 тыс. руб., когда начальство не находит средства, удалив недостойных, заменить их достойными, тогда университеты должны упадать более и более». Теперь же «преобразование столичных университетов состоит гораздо менее в написании уставов, нежели в разборе людей». Именно такой «разбор» был продемонстрирован Уваровым в ходе упомянутой ревизии Московского университета, где у многих профессоров он отметил «какой-то упадок духа, какую-то лень думать и идти вперед», при этом за основу оценки профессоров была положена их способность «стоять на степени желаемого образования по своей науке и передавать свои познания» [1258]. Таким образом, в формирование профессорского состава вновь возвращались научные критерии, почти утраченные в предыдущие два десятилетия.