Андрей Андреев - Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Однако в Гёттингене такое противопоставление смысла не имело – все профессора здесь назначались государством, а в университете не было заранее фиксированных кафедр. Поэтому обе должности, и экстраординарного, и ординарного профессора, обозначали просто этапы университетской карьеры у большинства ученых. [585]

Надо заметить, что охотно допускались к преподаванию в Гёттингене молодые ученые, чему способствовала упоминавшаяся система приват-доцентуры. Как признавали многие, получить для этого степень доктора было не слишком сложно – факультеты не предъявляли завышенных требований к кандидатам, напротив, желали поощрить достижения, проявленный интерес и способности к науке (особенно ясно это видно в отношении к иностранным студентам, в частности из России).

Сама же система ученых степеней претерпела в Гёттингене упрощение, характерное, впрочем, и для некоторых других немецких университетов XVIII в. [586]Оно было связано с двумя причинами. Во-первых, с уравнением философского факультета с остальными исчезла необходимость последовательно получать все ученые степени, от начальных на философском (бакалавр, магистр) до конечных на высших факультетах (лиценциат, доктор). Степени магистра и доктора теперь приобрели принципиально равный статус, что выразилось в употреблении и на философском факультете степени доктора ( doctor philosophiae ) – иногда, отдавая дань традиции, в единой связке с прежним званием магистра (doctorphilosophiae et liberalium artium magister) [587] . Во-вторых, с исчезновением или упрощением ряда корпоративных ритуалов в одну процедуру соединилось получение низших и высших степеней, и вследствие этого в самостоятельном смысле низшие степени (бакалавр, лиценциат) перестали использоваться. Для получения степени доктора теперь необходимо было лишь сдать полагающийся экзамен (состоявший в большом количестве вопросов из различных предметов данного факультета) и публично представить перед членами факультета диссертацию – своего рода сочинение на заданную тему, на подготовку которого обычно уходило не очень много времени. Но, например, И. В. Гёте в Лейпцигском университете в 1770 г., защитив в качестве экзамена перед профессорами 56 научных тезисов, отказался от написания диссертации по юриспруденции: формально в таком случае он становился лишь лиценциатом права, хотя в последующем его регулярно титуловали как доктора [588].

Университет в XVIII в. переходит, таким образом, к системе присвоения единой ученой степени – доктора по соответствующему факультету для всех своих выпускников, и это можно счесть еще одним из признаков «модернизации», поскольку производство в степени лишалось изначального смысла вхождения в университетскую корпорацию с присущей для этого многоступенчатостью, а становилось лишь признанием научной квалификации аттестуемого. [589]Соответственно, и общая плата за степень доктора, вносимая в университет, качественным образом снизилась по сравнению со средними веками. О доступности степени доктора в Гёттингене можно судить по тому, как ее получили учившиеся здесь в начале XIX в. русские студенты: трое из них (Павел Сулима, Василий Фрейганг и Андрей Кайсаров) без всяких трудностей были произведены в доктора философии спустя 3–4 года занятий в университете, представив для этого не слишком объемные диссертации. Характерно, что темы работ двух последних из названных студентов касались обоснования отмены крепостного права в России, а значит, вновь соприкасались с актуальной «общественной пользой», пропагандируемой университетом. [590]

Для молодых людей, желавших серьезно посвятить себя науке, в Гёттингене существовал важный институт, где они встречались с более опытными учеными – Гёттингенское ученое общество (Sozietät der Wissenschaften). Оно было основано в 1751 г. и представляло собой первое в университетской истории подобного рода объединение, ставившее целью активизацию научной деятельности вокруг университета: регулярный выпуск научных трудов, объявление конкурсных задач и т. д. Инициатором создания общества выступил Мюнхгаузен, для которого оно являлось еще одним способом повысить привлекательность университета для крупных европейских ученых, интенсифицировать исследовательскую работу профессоров, сделать Гёттинген площадкой международных научных контактов. При этом большое значение имело то, что ученое общество являлось частью университета (не имея даже собственного помещения и бюджета), а заседания происходили в лекционных аудиториях, и на них даже допускались некоторые студенты. Тем самым, деятельность Гёттингенского ученого общества пыталась воссоединить противопоставленные в эпоху Просвещения сферы обучения и научного исследования, предвосхищая в этом смысле один из основных принципов «классического» университета. [591]

Авторитет Гёттингенского ученого общества скоро сравнился с ведущими европейскими Академиями наук, и в частности, оно повлияло на организацию ученых обществ при российских университетах в начале XIX в. Первым президентом общества по предложению Мюнхгаузена был избран профессор физиологии, знаменитый швейцарский писатель и поэт Альбрехт фон Галлер (1700–1777). Общество делилось на три класса – математический, физический и историко-филологический (так называемые «нормативные» науки – богословие, философия и право – были из него исключены). Действительными членами ученого общества были университетские профессора, но к ним примыкал широкий круг в несколько десятков иностранных членов и корреспондентов. Еще с 1739 г. университетом издавалась «ученая газета» – Göttingische Zeitungen von Gelehrten Sachen (более позднее название Göttinger Gelehrte Anzeigen – Гёттингенские ученые ведомости), которая в 1751 г. была передана ученому обществу. До этого момента она не выделялась среди научной периодики Германии своего времени (зародившейся, как упоминалось, в Лейпциге), но теперь, благодаря усилиям Галлера, начала выходить три раза в неделю (!), сообщая о значимых научных новостях и открытиях с беспримерной полнотой и публикуя огромное количество рецензий на выходящие книги (счет только тех рецензий, автором которых был сам Галлер, шел на тысячи). Как и другие стороны организации научной деятельности в Гёттингене, «Гёттингенские ученые ведомости» представили важный, в том числе, и для России образец по созданию научной периодики, получивший множество последователей. [592]

Наконец, влияние «модернизированного» университета на студенческую жизнь выразилось в том, что именно в Гёттингене впервые занятия наукой были соединены с «благородным образом жизни просвещенного человека», культивируемым как профессорами, так и студентами. Это резко контрастировало с прежними господствовавшими в немецких университетах образами профессоров-педантов и студентов, предающихся разгулу. Действительно, по замыслу основателей Гёттингенский университет был ориентирован на привлечение отпрысков привилегированных сословий, прежде всего дворянской аристократии, как местной, так и, в большей степени, иностранной, из-за пределов Ганновера. Именно поэтому образование в нем должно было соответствовать духу времени, а профессора – соединять ученость, построенную на знании новейших идей Просвещения, с галантным поведением, т. е. искусством держать себя на кафедре так же, как в дворянском салоне. [593]