Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

О твоих крымцах я ничего не слышал! Надеюсь, что Келлер отличится чемнибудь со своей кавалерией, может быть, ему удастся занять Черновцы. Тогда казаки и наша 1 Кубанская двинутся к этому городу.

Моя дорогая, я так по тебе тоскую! С нашего приезда я еще не прикасался к новой книге, которую хотелось бы прочесть: нет времени. Да благословит тебя Бог, моя возлюбленная женушка! Страстно целую тебя, а девочек нежно.

Навеки твой старый

Ники.

Ц.С.

1 июня 1916 г.

Сокровище мое, любимый мой!

Нежно благодарю тебя за твое милое письмо. Отрадно знать, что наши потери не столь уж велики в сравнении с тем, что нами выиграно во всех отношениях. Вполне понятно, что наислабейшим пунктом у нас является центр, но при старании и при условии, если подойдут новые подкрепления, все, с Божьей помощью, пойдет хорошо. Все вспоминают о тебе, когда торжествуют победу, — первой мыслью всех раненых было, как эта победа должна была обрадовать тебя. Это такая награда за твои глубокие стараданья, терпенье, выдержку и тяжкий труд!

Сегодня гораздо прохладнее, прошел небольшой дождь. Старшие девочки отправились в город, так как Ольга получает подношение, а затем они заедут к Татьяне. Младшие в своем лазарете, и я, как только закончу это письмо, заеду за ними, чтоб покататься вместе. Жду Аню. Она благополучно приехала в город.

Мы поработали в лазарете, а затем мы с Марией отправились на кладбище, так как там была семейная панихида по маленькой Соне — уже шесть месяцев прошло, как она умерла! Птицы так весело пели, солнце светило на могилу, покрытую незабудками, и это производило радостное, а не грустное впечатление. Кн. Палей былау меня вчера и принесла мне очень красивое платье из шифона. Она говорит, что Павел в очень приподнятом настроении, чувствует себя вполне хорошо, и что врачи совершенно спокойны за его здоровье.

У меня тоже не хватает времени для чтения, так как постоянно приходится бывать в лазарете, затем приемы, катанье, работа и писание писем. Поздравляю тебя с сестрой Ольгой. Вот уже 2 недели, как мы вернулись сюда и целых пять, как Аня отсюда уехала, — время прямо летит!

Завтра мне предстоит ехать на панихиду в город — годовщина Костиной [873]смерти!

Думаю о моем муженьке с великой тоской и глубочайшей любовью. Осыпаю тебя нежными поцелуями и прижимаю к сердцу. Благослови тебя Боже, ангел мой! Будь здоров — я всегда с тобой!

Навеки всецело твоя старая

Солнышко.

Ц. ставка. 1 июня 1916 г.

Моя родная душка-Солнышко!

Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо.

Сию минуту вошел ко мне Бенкендорф и принес мне письмо от Михень. Она сидит в Минске и прислала Эттера [874] с этим письмом и с положением об организации ее учреждений. Я направил Эттера к Алексееву, потому что дело это слишком серьезное, чтоб его можно было утвердить одним взмахом пера! Слава Богу, что она не явилась сама.

Я в последний раз, благодаря спешке, забыл упомянуть о нашем посещении поезда Пуришкевича. Это не санитарный поезд — в нем 3 вагона с библиотекой для офицеров и солдат и полевая аптека, очень хорошо оборудованная и рассчитанная для обслуживания трех армейских корпусов. Он с нами обедал и рассказал много интересных подробностей!

Удивительная энергия и замечательный организатор! В этом поезде совсем нет сестер, одни мужчины. Я осмотрел поезд, когда он стоял на нашей платформе, где я смотрел войска, отправляющиеся на юг.

Если гвардию двинут, то только для того, чтобы приблизить ее немного к фронту. Вся кавалерия уже двинулась на запад, чтоб заменить наступающий 7-й кавалерийский корпус. Погода все время меняется — сегодня холоднее и идет дождь.

Моя родная девочка, я так по тебе тоскую — ведь уже больше двух недель, как мы расстались! Храни вас Господь! Целую нежно тебя и девочек. Мысленно прижимаюсь к твоей груди и чувствую себя уютно в твоих объятиях!

Навеки, любимая, твой

Ники.

Ц.С. 2 июня 1916 г.

Сокровище мое!

Шлю тебе нежный поцелуй и спасибо за твое милое письмо. Как я люблю беседовать с тобой! Чтение твоих строк, полных любви, согревает меня, и я стараюсь себе представить, будто слышу, как ты говоришь все эти дорогие слова твоей одинокой женушке.

Сегодня не очень солнечно, но это было лучше для поездки в город. Утром отправились на 1/2 часа в лазарет, чтобы пожелать всем доброго утра. Словно малые ребята, они все уставились на нас, одетых в “платья и шляпы”; они разглядывали наши кольца и браслеты (дамы тоже), и мы были смущены и чувствовали себя “гостями”. Оттуда я с О. и Т. отправились в крепость [875] на панихиду. О, как холодна эта усыпальница ! В ней трудно молиться, совершенно не чувствуешь, что находишься в церкви. Сейчас собираемся с Аней ехать кататься. Вчера днем М., А. и я попали под проливной дождь, а потому очень недолго катались. Вечером я посидела 3/4 часа у А., а затем отправилась к детям в лазарет. Они [876] были вне себя от радости, так как совершенно не ожидали нас.

Добрые вести так отрадны и помогают жить. Ну уж эта Михень! Она может довести человека до бешенства. Я сегодня днем повидаю Витте, чтоб обсудить все насчет ее, так как у нее слишком уж большие претензии. Все же не хотелось бы ее напрасно обижать, так как у нее добрые намерения. Но она все портит благодаря своему ревнивому честолюбию. Не позволяй ей приставать к тебе и, главное, не давай ей никаких обещаний.

Мой нежный ангел, крепко прижимаю тебя к груди и нашептываю тебе нежные слова глубочайшей любви. Бог да благословит и защитит тебя! Святые ангелы охраняют и направляют тебя.

Навеки, мой Ники, всецело твоя детка

Аликс.

На днях видела Лио — он очень похудел, но не так уж плох; он хотел вернуться к исполнению своих обязанностей, но я сказала ему, чтоб он еще немного подождал и набрался побольше сил. Кондратьев вернулся на службу — он тоже очень худ, я не позволяю ему подавать к столу, чтоб избавить его от лишней ходьбы.

Всецело твоя.

А. была страшно счастлива, получив телеграммы.

Ц. ставка. 2 июня 1916 г.

Моя голубка!

Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо № 506 (подумай, какой большой номер!) [877] Каждый вечер, прежде чем помолиться с нашим Солнечным Лучом, я рассказываю ему содержание твоих телеграмм и читаю ему вслух все его письма. Он слушает, лежа в постели, и целует твою подпись. Он становится разговорчивым и о многом меня расспрашивает, потому что мы одни; иногда, когда становится поздно, я тороплю его помолиться. Он спит хорошо и спокойно, и любит, чтоб окно оставалось открытым. Шум на улицах его не беспокоит.

Посылаю тебе несколько последних снимков — на первом снято прибытие чудотворной иконы, на другом — молебен под проливным дождем. Выбери себе любой!