Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

Отпустила Мадлен [182] Занотти Магдалина Францевна, камер-фрау Царицы. на целый день в город. — 6 недель как Тюдельс не показывается. Снова солнечные дни.

У меня была Иза по делу, затем Соня. — Только что получила твою дорогую телеграмму. А. пишет, что Фред. был страшно счастлив получить твое письмо — конечно, она ему завидует. Быть может, ты в телеграмме ко мне упомянешь о своей благодарности за ее письмо, приложенное к моему, и пошлешь ей привет? Она сказала, чтобы я сожгла ее письмо, если думаю, что оно рассердит тебя, — откуда я могу это знать? Я ответила ей, что я его отправлю. Я надеюсь, что она тебя этим письмом не раздосадовала, — она не понимает, что ее письма не представляют для тебя интереса, тогда как для нее они имеют такое огромное значение.

Я посылала к ней детей — она хотела, чтобы они к ней пришли вечером, но они сказали, что хотят провести вечер со мной, так как не видят меня днем. — Не говори Н. и поезжай, куда тебе нужно и где никто не ожидает. Конечно, он станет удерживать тебя, потому что ему не дают двигаться с места, но когда ты поедешь куда-нибудь без предупреждения, Бог сохранит тебя здравым и невредимым, и как ты, так и войска почерпнете в этом отраду.

А сейчас, мое солнышко, мое обожаемое сокровище, я должна запечатать письмо. Бог да благословит и защитит тебя сейчас и постоянно впредь! Покрываю твое дорогое лицо нежнейшими поцелуями и остаюсь навеки преданной тебе

Женушкой.

Как бы я хотела быть около тебя, так как я уверена, тебе приходится переживать много тяжелых моментов, не зная, кто говорит истинную правду, кто пристрастен и т.д.! — К тому же личные обиды и т.п., все, чему не место в такое время, в тылу выявляется именно теперь, увы! — Где находятся наши милые моряки? Что они делают и с ними ли Кирилл?

Ставка. 5 марта 1915 г.

Моя любимая птичка, Солнышко,

Горячее спасибо за твое длинное, бесценное письмо. Как хорошо я понимаю твое горе о печальной смерти бедняги без единой близкой души! Поистине лучше быть убитым сразу, подобно Струве — ибо смерть в бою происходит в присутствии целой дивизии или полка и записывается в историю.

Нынче погода хороша, но морозно и масса снегу. Солнце так чудно светит сквозь деревья, стоящие перед моим окном. Мы только что вернулись с нашей послеобеденной прогулки. Дороги на полях ужасно скользки, и мои господа иногда падают. Несколько дней тому назад Сазонов упал, переходя с поезда в свой вагон, и разбил себе нос и ногу. Вчера на том же месте поскользнулся Дрентельн, и разорвал себе сухожилие щиколотки; ему пришлось лечь, и Федоров пользует его. Сегодня на нашей прогулке упал Граббе [183] Граббе Михаил Николаевич, граф, генерал-майор Свиты. , но вполне благополучно. К концу он провалился сквозь лед в канаву, но тоже без вреда.

Из этого ты видишь, что мы проводим время спокойно и без значительных событий. Утром я провел час или полтора с Н. и двумя штабными генералами.

Я часто вижу Георгия — он удивительно изменился к лучшему; это находят все, кто видит его с тех пор, как он побывал на Кавказе. Хорошенько разведав, как вели себя там пластуны (моя особливая слабость), я назначил себя шефом 6-го Кубанского пласт. батальона, а его — Георгия — шефом же 4-го Куб. пласт. бат., потому что он был у них в окопах — замечательно, не правда ли? Передай об этом Ольге.

Все эти чудесные люди через несколько дней уезжают из Батуми в Севастополь, готовиться к заключительной экспедиции.

Теперь, любовь моя, я должен кончить. Благослови Боже тебя и дорогих детей! Нежно и любовно целую тебя и остаюсь, милая душечка, неизменно твоим старым муженьком

Ники.

Царское Село. 6 марта 1915 г.

Мой родной, милый,

Снова солнце ярко светит, но 12 градусов мороза. Сегодня утром сердце не расширено, но переместилось направо, а это дает то же ощущение — вчера вечером оно снова было расширено. К обеду я перейду на диван до 10 1/2 или 11. Все еще чувствую слабость. А. тормошит меня, чтоб я к ней пришла, но Боткин пойдет туда и скажет ей, что мне этого еще нельзя и что я нуждаюсь в полном покое в течение нескольких дней. Слава Богу, раненые офицеры в обоих лазаретах в недурном состоянии, так что мое присутствие в данный момент не так уж необходимо, а девочки вчера снова присутствовали при оперировании солдат. Они так трогательно осведомляются обо мне у девочек, Зизи или Боткина. Я тоскую по своей работе, и это тем более, что тебя, мой ангел, здесь нет.

Так любопытно бы мне узнать, куда и когда ты сможешь двинуться, — это долгое сиденье в ставке способно довести до отчаяния.

Дорогой мой, есть желающие послать Евангелия нашим пленным, — молитвенники они (немцы) не пропускают в Германию, — у Ломана их имеется 10000, — можно ли их отправить с надписью, что они от меня, или лучше этого не делать, будь добр ответить телеграфно — “Евангелия да” — или “нет”, тогда я буду знать, как их отправить. — Соня просидела со мной вчера днем 3/4 часа, сегодня попрошу к себе m-me Зизи, так как дети должны побывать в госпиталях. — пожалуйста, передай прилагаемое письмо Н.П.

Мой улан Апухтин сейчас командует пех. полком (забыла каким), потому что там старшим остался только штабс-капитан. Только что получила твое драгоценное письмо — такая неожиданная, глубокая радость, горячее спасибо тебе за него! Твои теплые слова подбадривают мое усталое сердце. — Как хорошо, что ты провозгласил шефом себя, а также Георгия, — с какой отвагой и бодростью эти храбрые пластуны теперь двинутся в путь! Бог да благословит их и да дарует им успех!

Твои прогулки, наверное, должны освежающе действовать на тебя, а случаи падения должны нарушать однообразие (если только они не причиняют слишком сильных болей). Любимый мой, твои письма — словно солнечный луч для меня.

Вчера похоронили бедняжку, сестра Любушкина говорила, что у него осталась та же блаженная улыбка — только окраска лица несколько изменилась, но выражение его, нам столь знакомое, не исчезло. Постоянная улыбка, — он говорил ей, что он так счастлив, что ему больше ничего не нужно, — сияющие глаза, поражавшие всех, и после бурной жизни (настоящий роман с переменным счастьем) — он, слава Богу, испытал счастье вблизи нас.

Сообщи, сколько пластунов будет отправлено, чтобы я могла им скоренько послать иконки, а также, сколько офицеров в каждом полку; пожалуйста, вели Дрент. [184] Дрентельн А.А. послать мне шифрованную телеграмму через Киру .

Анина мать была очень больна, страшный припадок камней в печени, но сейчас ей лучше, — еще один такой приступ, и это, по словам нашего Друга, будет ее конец. — Опять она пристает, чтобы я ей позвонила по телефону или чтобы пришла вечером, тогда как мы ей каждый день объясняем, что мне это еще не разрешено.