Евгений Анисимов - Россия без Петра: 1725-1740

Таким образом, полностью отрицать то, что Петр, умирая, хотел передать престол тогда еще незамужней дочери Анне, нельзя. Но это — как ни парадоксально — еще не означает, что утверждения Бассевича о твердом намерении Петра сделать преемницей Анну и эпизод со знаменитыми словами «Отдайте все…» — в его подаче — правдивы, достоверны.

Из контекста «Пояснений…» видно, что рассматриваемый отрывок написан между декабрем 1741 года (захват власти Елизаветой) и 1749 годом (смерть Бассевича). Бассевич отмечает, что в 1724 году его повелитель, герцог Голштинский, ждал решения своей судьбы и полагал, что царь предназначил ему в жены Елизавету, «к которой он чувствовал более расположения», чем к старшей дочери царя — Анне. Далее Бассевич в мемуарах пишет о Елизавете: «Высокие качества этой принцессы и ее героическая неустрашимость, возведшая ее на престол (намек на то, что цесаревна лично возглавила переворот. — Е. Α .), на котором она сияет, достаточно известны, а потому да будет мне позволено изобразить здесь сестру ее, слишком рано похищенную смертью». И затем Бассевич подробно повествует о внутренних достоинствах и красоте Анны, акцентирует внимание на ее «неустрашимости, предвещавшей в ней героиню». В качестве примера Бассевич приводит эпизод, когда, оскорбленная приставаниями некоего кавалера, Анна чуть было не пронзила его шпагой.

Смысл всего текста Бассевича об Анне очевиден. Он в том, чтобы показать: герцог хотел выбрать себе в жены Елизавету — «неустрашимую героиню» и достойную правительницу, но и Анна, ставшая его женой, была не хуже, так же как и Елизавета, отличалась «неустрашимостью, предвещавшей в ней героиню». Не меньше, а даже больше, чем Елизавета, она была достойна короны: была умна, красива, и сам Петр не только думал о передаче ей власти, но и готовил ее к этому поприщу, но — вот досада! — не успел распорядиться: сначала болезнь, а потом и предсмертные мучения помешали ему написать завещание, и когда он в последнюю минуту позвал Анну, чтобы продиктовать завещание (в ее пользу), смерть запечатала уста великого человека.

Подтвердить, что выбор герцога — его господина — верен, — вот главный смысл этой сцены, введенной Бассевичем — голштинским патриотом. Для него как политического деятеля маленького германского княжества было крайне важно подчеркнуть, что повелительницей его Голштинии стала достойная короны великой империи дочь великого царя, думавшего о ней как о своей наследнице до последней минуты. Но судьба, увы, распорядилась иначе, и теперь (когда он писал мемуары) на престоле вторая дочь Петра — Елизавета, которая могла быть подданной императрицы Анны Петровны.

Но в достоверности эпизода со словами «Отдайте все…» есть основания сомневаться и по другим причинам. Во-первых, кажется странным, что никто, кроме Бассевича, об этих словах не упоминает, между тем у постели умирающего всегда были люди. Правда, саксонский резидент Лефорт сообщал своему правительству, что царь пытался что-то записать: «Ночью ему захотелось что-нибудь написать, он взял перо, написал несколько слов, но их нельзя было разобрать» 34 34 РИО. т. 3. с. 399. . Наверное, нацарапанное Петром было столь неразборчиво, что окружающие не придали этому значения, а после его смерти, когда судьба престола была уже решена, все это вовсе потеряло смысл.

Скорее всего, Бассевич не выдумал целиком этот эпизод, просто у него одного хватило фантазии увидеть среди неразборчивых каракулей такие значащие слова, которые не могли не стать легендой. Тем более что сопоставление текстов Бассевича и Вольтера показывает: Вольтер, выбросив важные в данном случае слова Бассевича о том, что написанное Петром смогли расшифровать лишь «после его смерти», и уточнив, что Петр писал по-русски, придал ситуации бо́льшую достоверность, завершенность и драматизм, и вся эта сцена несомненно украсила «Историю Российской империи при Петре Великом», написанную рукой выдающегося беллетриста.

Во-вторых, версия жизни Петра в последние часы, по рассказу Бассевича, не выдерживает проверки с точки зрения последовательности и продолжительности событий. Читатель помнит, что Вольтер, почти дословно использовав «Пояснения…», изменил указанную Бассевичем продолжительность агонии Петра: вместо «36 часов» («36 heures») поставил «шестнадцать часов» («une agonie qui dura seize heures»), причем написал числительное прописью. Очевидно, в понимании Вольтера агония не может длиться так долго. И он был прав не только с медицинской точки зрения на агонию как на «последние предсмертные моменты жизни». Проведем хронометраж последних часов жизни царя.

По Бассевичу, Петр впал в бессознательное состояние за 36 часов до смерти, последовавшей в 5 часов 15 минут утра 29 января, то есть в 17 часов вечера 27 января. Феофан же пишет, что «в 27 день генваря, в исходе второго пополудни часа, государь весьма оскудевать и к кончине приближаться начал». Когда к нему явились священники и стали его причащать, то он «засхлым языком и помешанными (затрудненными. — Е. А .) речьми» повторял слова молитвы. После этого в конторку к нему стали приходить прощаться сенаторы и генералы и «руку государеву с плачем и хлипанием целовать начали. Лежал он молча и всех приходящих взглядом приветствуя». Через некоторое время «не без труда проговорил: “После”». И «тем словом покоя ли требовал, или о времени смерти следующем говорил, про то неизвестно, и так все из комнаты вышли».

И далее Феофан пишет: «Толикая же и тогда еще крепость в теле его была, что хотя и по вся минуты казалось, что кончится, однако до пятнадцати часов (то есть с 14 часов 28 января. — Е. А .) боролся с смертью, и хотя ничего не говорил, только бесперестанно стонал и руку правую (понеже между тем левая параличем отнята, ничего не действовала) на сторону мешал; однако когда увещатель приступал, что между временем делалось», то царь реагировал и даже «увещателя обнимать силился», а когда архимандрит докладывал государю, «не поволит ли (пожелает. — Е. А .) повторительно Таин святых причаститися и, буде, поволит, приподнял бы руку и показал, тотчас руку вознес и повторительно божественной евхаристии сподобился» 35 35 Прокопович Ф . Указ, соч. С. 12–15. .

Таким образом, по хронометражу Феофана видно, что Петр осознанно реагировал на действия священнослужителей еще за 15 часов до смерти, то есть в 14 часов 28 января. По Бассевичу же, он к этому времени уже почти сутки находился без сознания и дара речи. Думаю, что версия Феофана более основательна. Бассевичу, для пущей убедительности ключевого эпизода с роковыми словами, требовалось как можно раньше «отправить» царя в бессознательное состояние.