Владимир Абаринов - Катынский лабиринт

КРАНЦБЮЛЕР . Кроме массовых могил около Днепровского замка [155]были найдены еще какие-либо другие могилы?

АРЕНС . В непосредственной близости от дома — на схеме я изобразил это отдельными точечками — были обнаружены мелкие могилы с разложившимися трупами и рассыпавшимися скелетами. В каждой могиле было по 6–8 или больше скелетов, мужских и женских. Даже я, будучи человеком несведущим, мог это легко определить, так как на большей части трупов были галоши, которые полностью сохранились. Там были найдены также остатки дамских сумочек.

КРАНЦБЮЛЕР . В течение какого времени находились эти скелеты в земле?

АРЕНС . Я не могу этого сказать. Я знаю лишь, что они совершенно разложились и распались. Кости сохранились, а скелеты уже рассыпались» . [156]

В показаниях Аренса советского обвинителя Смирнова, кажется, более всего заинтересовал эпизод с волком. Начинает он издалека и как бы невзначай:

« СМИРНОВ. Кстати, вам самому приходилось видеть катынские могилы?

АРЕНС . Уже вскрытыми, или до того?

СМИРНОВ . Да, вскрытыми?

АРЕНС . Когда они были вскрыты, я должен был проезжать мимо этих могил, так как они были западнее дороги, которая вела на нашу дачу, и всего в 30 метрах от нее. Я не мог, конечно, проезжая, не видеть этих могил.

СМИРНОВ . Меня интересует, может быть, вы вспомните, какой слой земли прикрывал массу человеческих трупов, находившихся в этих могилах?

АРЕНС . Я этого не знаю. Я уже говорил, что этот ужасный запах, который мы должны были переносить в течение нескольких недель, был мне настолько противен, что, когда я проезжал на своей машине по этой дороге, я всегда закрывал окна и старался скорее проехать мимо.

СМИРНОВ . Но все-таки, если вы хотя бы бегло глядели на эти могилы, может быть, вы заметили — глубоким или незначительным был слой земли, отделявший поверхность земли от трупов, был ли он в несколько десятков сантиметров или он исчислялся метрами?»

Аренс терпеливо объясняет все сначала: «Будучи командиром полка связи, я должен был следить за работой на территории. равной по размерам половине Великой Германии, и очень часто бывал в разъездах. Моя работа протекала не на командном пункте. Поэтому я обычно с понедельника или вторника до самой субботы находился в своей части. Когда я проезжал по этой дороге, я иногда, правда, бросал взгляд в сторону могил, но деталями особенно не интересовался. (…) Поэтому я не припомню того, о чем вы меня спрашиваете.

СМИРНОВ . Из предъявленного советским обвинением высокому суду документов следует, что, очевидно, трупы были зарыты на глубину полтора-два метра. Теперь меня интересует вопрос, где вы нашли такого волка, который сумел разрыть землю на глубину полтора-два метра?»

Вот она. «домашняя заготовка» Смирнова. Однако Аренс невозмутим. «Я не нашел такого волка, я видел его». — отвечает он.

Последний вопрос обвинителя: «Почему, обнаружив крест и узнав о массовых расстрелах в 1941 году, вы только в марте 1943 года приступили к раскопкам массовых захоронений?»

Ответ: «Я сообщил о том, что видел и слышал. В остальном это дело меня совершенно не касалось и я не занимался этим. У меня и так было достаточно других забот».

В зал заседаний вызывается свидетель Рейнхарт фон Эйхборн, являвшийся референтом по телефонной связи при штабе армий «Центр». Он заверяет суд: «Совершенно невозможно, чтобы столько офицеров попало в руки армии и она ничего бы не сообщила об этом установленным порядком». Кроме того, он решительно отрицает существование приказа о расстреле поляков, пояснив, что все приказы 537-му полку проходили через его руки.

За пультом — генерал-лейтенант Оберхойзер, начальник связи группы армий «Центр»: «Такое задание было бы совершенно необычным для полка, во-первых, потому, что полк связи имеет совершенно другие задачи, а во-вторых, потому, что он не мог бы технически провести такую массовую казнь». И наконец: «Я считаю это совершенно невозможным на том основании, что, если бы командир знал об этом, он никогда бы не выбрал для своего штаба место по соседству с 11000 трупов». Смирнов долго выясняет, какое все-таки оружие имелось у 537-го полка (карабины его не интересуют). По подсчетам генерала — 150 пистолетов. «Почему вы считаете, что 150 пистолетов на длительный период времени — это недостаточное количество для того, чтобы произвести массовые расстрелы?» — спрашивает Смирнов. «Полк связи фронта, — объясняет Оберхойзер, — никогда не бывает сконцентрирован в одном месте».

Перекрестный допрос свидетелей защиты закончен.

Познакомимся поближе с важнейшим свидетелем обвинения Борисом Базилевским, которому предстоит сейчас отвечать на вопросы Смирнова и Штамера.

Борис Васильевич Базилевский (26.05.1885, Каменец-Подольск — 1955? Новосибирск), окончил физико-математический факультет Петербургского университета, по специальности астроном. В 1914 г. — преподаватель математики, физики и космологии во 2-м Варшавском реальном училище, с 1919 г. — профессор Смоленского университета, с 1930 г. — зав. кафедрой астрономии Смоленского пединститута и одновременно директор обсерватории. Публицист А. З. Рубинов, живший до войны в Смоленске, сообщил мне, что Базилевский вел также астрономический кружок в Доме пионеров.

Существуют сведения об аресте Базилевского во времена ежовщины; они пока не подтверждены документально. Однако же известные притеснения он, несомненно, претерпел. В «Сообщении» Специальной комиссии, сказано, что Базилевский «был насильно назначен» на должность заместителя бургомистра. Б. Г. Меньшагин утверждал, что в начале оккупации Базилевский был бургомистром и только позднее они поменялись местами. Ведал в горуправе вопросами просвещения. искусства, адравоохраненя и жилья. По открытии в городе в октябре 1942 г. гимназии (учительской семинарии) стал ее директором. В момент вступления в Смоленск частей Красной Армии жил в доме инвалидов. По словам бывшего начальника полиции Смоленска Глеба Умнова, ему было разрешено не эвакуироваться, «так как у него на советской стороне остался сын» . («Новый журнал», кн. 104, 1971, с. 276.)

Позднее выяснились новые подробности биографии Базилевского. Джеральд Райтлингер в книге «Дом, построенный на песке» со ссылкой на Юргена Торвальда излагает такой сюжет. В конце сентября 1941 года через командующего группой армий «Центр» фон Бока Гитлеру была направлена памятная записка с предложением сделать Смоленск самоуправляемой столицей оккупированных территорий и мобилизационным центром «для всех, кто хочет бороться со Сталиным» . Записку сопровождал подарок: музейная пушка, брошенная Наполеоном в 1812 году при отступлении из России. [157]Автором записки был не кто иной, как профессор Базилевский. Был ли Базилевский, как полагает Райтлингер, двойным агентом? Вряд ли мы когда-нибудь выясним это доподлинно. Умнов в цитированной выше публикации утверждает, что Базилевский до войны был осведомителем НКВД, за что и был отстранен немцами от должности. Меньшагин же этот факт отрицал.