Владимир Абаринов - Катынский лабиринт

Этот кафкианский комментарий дополнился в ноябре того же 2005 года новым событием. На заявление вдовы одного из расстрелянных с просьбой о реабилитации покойного Главная военная прокуратура ответила, что, с ее точки зрения, катынские расстрелы — не политическая репрессия, а потому и реабилитации их жертвы не подлежат.

Ответ вызвал бурю возмущения в Польше. Но я в данном случае согласен с ГВП. Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» предполагает политические мотивы расправы и хоть какую-то, пусть квазиправовую, процедуру осуждения. Ни того, ни другого в катынском деле не было. Да и непонятно, для чего родственникам жертв эта реабилитация. Она была придумана Хрущевым в рамках возвращения к «ленинским нормам» справедливости и законности. Узников ГУЛАГа реабилитировали те же самые суды и зачастую те же люди, что и обрекали их на страдания, — просто взяли под козырек и стали выполнять новые указания партии и правительства. С такой же легкостью, с какой прежде доказывали, что обвиняемый — террорист, шпион и белогвардеец, стали доказывать, что он верный ленинец, лояльный драконовскому режиму. И восстанавливали страдальца в партии.

Каждый, кто занимался изучением истории карательных органов и реабилитации жертв режима, согласится со мной: это какое-то кольцо, блуждание в замкнутом пространстве. Всякий раз, пытаясь обнаружить оборотную, истинную сторону событий, оказываешься все на той же плоскости и ходишь по кругу. Потому и не удаются, носят односторонний характер попытки реабилитации жертв политических репрессий: реабилитирующие комиссии разбирают дела в рамках той же абсурдистской логики, в какой они фабриковались. Бухарин реабилитирован и посмертно восстановлен в партии, а Ягода, проходивший по тому же процессу, — нет. Первый не был правотроцкистским заговорщиком, а второй, выходит, был — хотел свергнуть Сталина и восстановить капитализм.

Реабилитация имела огромное значение потому, что реабилитированные получали материальную компенсацию за конфискованное имущество и каждый год заключения (и то и другое — по издевательским нормам), право на жилплощадь, бесплатное протезирование зубов… Но ведь ничего этого семьям катынских жертв не нужно. Чего же они хотят, зачем ломятся в запертую наглухо дверь?

Они просто хотят знать правду, которой до сих пор не знают. Как не знаем мы правды про московские взрывы, Норд-Ост и Беслан. И пока не узнаем, не сможем простить.

Возможен ли вообще суд над прошлым — не символический, а реальный, юридически убедительный?

Когда Кромвель и его соратники учинили суд над Карлом I, они заметно нервничали с непривычки. Им было страшновато судить легитимного монарха: не ровен час разверзнутся небеса, и произойдет что-нибудь нехорошее. Однако обошлось. Голова Карла скатилась с плеч, а спустя 11 лет парламент призвал на трон его сына. Карл II милостиво принял приглашение. Первым долгом он приказал выкопать и повесить труп Кромвеля.

Поскольку англичане уже создали прецедент, за французскими революционерами дело не стало. Причину, по которой Людовика надо обязательно осудить, Робеспьер объяснил Конвенту с подкупающей простотой: «Если король невиновен, тогда виновны те, кто его сверг». Безупречная логика!

В истории были чудовищные гекатомбы, за которые никто не наказан. Ни за работорговлю, ни за колониализм, ни за геноцид коренных народов Северной Америки и Сибири, ни за войну пулеметами «максим» с не знающими пороха туземцами, ни за потраву неприятельских солдат газами, ни за голод, ни за ГУЛАГ никто никакой юридической ответственности не понес. Кого судили за I Мировую войну? Да никого. Даже революции стали гуманны: низложенные монархи побежденных стран мирно удалились в изгнание и имущество с собой вывезли целыми железнодорожными составами. А ведь Гаагские конвенции о законах и обычаях войны уже существовали.

Впрочем, на Парижской мирной конференции в 1919 г. лидеры победивших держав обсуждали вопрос о наказании кайзера. Англичане хотели его повесить, но президент США Вудро Вильсон напомнил Ллойд-Джорджу Карла I: мол, хватит, одного уже казнили, так его потом поэты превратили в мученика. Тогда, может, сослать, как Наполеона? «Только не на Бермуды, — попросил Вильсон. — Я сам хочу там поселиться». В конце концов с Вильгельмом решили не связываться, тем более что Нидерланды наотрез отказались выдать его. Новому правительству Германии передали список тысяч лиц, обвиняемых в военных преступлениях. Из них к суду привлекли 12 человек, большинство оправдали. Двум капитанам субмарин, топившим спасательные шлюпки с ранеными, дали по четыре года; через несколько недель после приговора они сбежали из тюрьмы и так и не нашлись.

Кайзер дожил в неге и довольстве аж до 1941 г., писал мемуары, читал Вудхауза, обличал всемирный еврейский заговор, ликовал по случаю прихода к власти Гитлера и умер за считанные дни до вторжения немецких войск в Советский Союз.

И лишь бесчинства нацистов на оккупированных территориях заставили лидеров антигитлеровской коалиции всерьез задуматься о международном суде. Черчилль был против, Сталин — за, но хотел провести судилище по сценарию московских процессов. Только американцы подошли к делу с правовой точки зрения — начали собирать доказательства и разрабатывать регламент трибунала. Кстати, вопреки общественному мнению своей страны, которое считало, что главарей Рейха надо попросту вздернуть без суда и следствия. Именно американская делегация настояла на процедуре реального состязательного процесса — не потому, что желала оправдания обвиняемых, а чтобы процесс потом не объявили судом победителей. Но его все равно объявили.

Гаагский суд над Милошевичем стоило бы назвать фарсом, если бы не преждевременная смерть обвиняемого. Процесс Саддама в Багдаде и вовсе смехотворен.

Если уж судить, так всерьез и по-честному. Потому что должен быть иной ответ помимо того, который дает Булгаков в финале великого романа:

«Заплатит ли кто-нибудь за кровь?

Нет. Никто. Просто растает снег, взойдет зеленая украинская трава, заплетет землю… выйдут пышные всходы… задрожит зной над полями, и крови не останется и следов. Дешева кровь на червонных полях, и никто выкупать ее не будет.

Никто».

P.S. В первом десятилетии XXI века в России вошли в моду стихотворения Пушкина «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина». Этот факт надобно занести на «кровавые скрижали», о которых сказано в этих стихах, то есть в историю русско-польских отношений. Первое — ответ «народным витиям» Франции, которые требовали от своего правительства оказать помощь польскому восстанию 1830–1831 г., второе — ода на взятие Варшавы войсками генерала Паскевича, тоже обращенная к Европе. В свое время советским пушкинистам приходилось проявлять чудеса казуистики, дабы замазать антипольский смысл стихов.