Александр Шевякин - Разгром советской державы. От оттепели до перестройки

• Специальный отдел быстрого реагирования Главного управления по борьбе с организованной преступностью «Вега» (СОБР ГУБОП) — общая численность до 300 чел.;

• Отряд милиции особого назначения (г. Щелково) — общая численность до 300 чел.

ИТОГО: Группировка МВД в Москве и ближнем Подмосковье достигает 23 000 чел. И это без учета личного состава РОВД, муниципальной, транспортной и криминальной милиции. В течение суток может быть дополнительно переброшено до 15 000 чел., а к исходу вторых суток, с учетом отмобилизованной милиции цифра может достигнуть 30 000 чел.

Федеральная Служба Безопасности:

• Боевые подразделения управления «А» (Москва, ул. Фрунзенская) — общая численность до 600 чел.;

• Боевые подразделения управления «В» (гор. Балашиха) — общая численность до 600 чел.

ИТОГО: с учетом групп захвата и контртеррора Московского и областного управлений около 1500 самых высокопрофессиональных бойцов спецназа, каждый из которых способен поставить точку в любой попытке захвата власти.

Главное управление охраны Президента:

• Президентский полк (Москва, Кремль) — общая численность до 1200 чел., до 40 танков, 60 БТР, другая техника;

• Спецназ ГУБОПа (Москва, Кремль) — общая численность до 400 чел.

ИТОГО: до 1 600 чел., до 40 танков, 60 БТР, другая техника» (Изложено по: [8.21. С. 5].)

Третий звонок «спектакля под названием «путч» прозвенел 17 июня 1991 г. на закрытом заседании Верховного Совета СССР. Председатель КГБ СССР В.А. Крючков довел до сведения депутатов подготовленную внешней разведкой записку в ЦК КПСС «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан» за подписью Ю.В. Андропова. Случилось это только тогда, когда развал СССР был предрешен. Скорее всего, именно это событие уже можно назвать ключевым поворотом, а не те три дня в августе 1991-го.

Почему М.С. Горбачев взялся исполнять свою, пусть во многом и вне сцены, роль в августовском спектакле, раз она оказалась для него в результате самоубийственной? Мотивы его поведения могут быть только одни: он не сомневался в том, что он должен был еще оставаться «на плаву». Ему — ошибочно — представлялось, что из этой ситуации он должен был выбраться один, да еще и получив соответствующие политические дивиденды: «События августа 1991 г. имеют свою логику и предысторию. Задолго до этой даты они продумывались и готовились самим Горбачевым, и не им одним. Для него же это имело глубоко личные причины и цели — сохранить и укрепить свою личную власть любой ценой. Необходимо было отвести нависшую над ним угрозу, указать «виновников» провала в экономике и развала страны, уничтожить любые силы, которые на тот момент могли воспрепятствовать реализации его планов» [48. С. 12–13]. М. Горбачев постарался выглядеть в той ситуации совершенно невинным, павшим жертвой «заговорщиков», но насколько комфортно чувствовал себя «форосский узник», можно судить по показаниям О.С. Шенина на процессе по делу ГКЧП, в которых говорится, что Горбачев заказал себе вино и смотрел фильм «Жидкое небо» эротического содержания [8.22, С. 2; 8.23. С. 111]. О том, что в результате этой интриги им потеряна всякая власть, он узнал одновременно со всеми, и его страх по прилету 21 августа 1991 г. из Фороса в Москву объясняется именно этим. Он его не разыгрывал. Его убедили, что весь путч задуман только для того, чтобы убрать из Кремля «консерваторов», например, того же премьера B.C. Павлов, который потребовал себе больше властных полномочий. Но убрали не только всех «консерваторов», но и его самого. Он был уверен в успехе операции — ведь все большие и малые операции по разгрому СССР ранее прошли без сучка и без задоринки, и он всегда выходил сухим из воды, значит, должно получится и на этот раз.

Таковы были мотивы, по которым М. Горбачев повел свою игру, совершенно не замечая самоубийственности своей роли и того, как его использовали. М. Горбачев еще на заре своей политической карьеры по сути начал игру, до конца не представляя всей сложности пути, в том числе и собственного. Он полагал, что раз он стал первым лицом в стране, то это означает, что ему принадлежит первая роль всегда, везде и во всем. Он не принимал во внимание, что есть способы, которые заставят его вернуться в прежнее состояние. Он еще мог позволить себе сказать по возвращении из Фороса на сессии российского парламента: «Всей правды я вам все равно не скажу», но это уже не было направлено против тех, кто им удачно манипулировал. Сама же фраза звучит двусмысленно: он и сам не знал всю правду тогда, не знает и теперь.

Тут стоит обратить внимание на то, что у М.С. Горбачева не было достойного политического образования, чтобы научиться тонкостям управления. Имея его, можно было бы и остаться на плаву, и вести свою еще более тонкую, чем у тех же американцев, политическую игру. Но отсутствие такой политической культуры привело к тому, что он сам себя обыграл. Будучи эмоционально восприимчив и внушаем, а потому управляем интеллектуально более подготовленными и информированными людьми, он стал не на самый оптимальный в том числе и для себя путь. Отдельные акции не складывались у него в целостную прогнозируемую картину, если бы он видел обратную сторону явлений и процессов, тогда он вполне мог бы удержаться у власти.

Надо сказать, что и В.А. Крючков,так же как и М.С. Горбачев, полагал, что для него тоже все обойдется вполне удачно. Для этого суфлеры приготовили ему успокоительную версию: «Пострадают все, кроме Вас. Вы нам еще нужны». По методу аналогии можно сделать предположение, что В.А. Крючкову говорили, что его отправят в отставку за то, что не заметил заговора. Накануне из-за разыграннной неудачи с Вильнюсом первого заместителя председателя КГБ СССР генерала армии Ф.Д. Бобкова отправили в отставку. Обошлось ведь? Обошлось. И для В.А. Крючкова будет то же самое. И лишь потому, что эта затеянная чехарда должна была вроде бы отвечать его целям, он и приступил к игре. О том, что он окажется в Лефортово, он узнал уже в конце «спектакля» вместе со зрителями.

Мотивы Г.И. Янаеватогда были просты и ясны: сдержать грубой силой, подобно бульдозеру, хорошо организованное и направленное наступление. Однако вектор наступления был выбран безупречно, а сила его была такова, что любые, даже достаточно правильные акции, направленные против, были бы самоубийственными. Несомненно, желательным и малоконфликгным был бы путь договоренностей с региональными элитами, в том числе и в самой Москве. Однако проведение целеустремленной и тщательно продуманной политики с предварительной разработкой программ, чего не было сделано и без чего трудно было бы ожидать быстрых масштабных изменений к лучшему, оставалось за пределами интеллекта вице-президента СССР. Отсутствие у него политической проницательности образовало порог отставания — ГКЧП оставалось лишь беспомощно следовать за навязываемыми событиями. Вместо восстановления охранительной (защитной) и воспроизводительной функций страны произошел столь масштабный разлом, после которого СССР не подлежал восстановлению ни за какой сколь угодно долгий период времени и ни под каким видом.