Яков Голосовкер - Сказания о Титанах

Скоры на руку молодые.

Говорили, спорили, кричали. И казалось, будто двинулся лес со всех скатов, вершин и ущелий к пещере Хирона, на поляну. Отовсюду двинулись лапиты: снизу, сверху, с боков -- всюду листья шелестят воинственных шлемов.

-- Уходи, Хирон, с Пелиона!

Но уже не было в пещере Хирона. Далеко ушел он.

И увидел издалека Хирон высоко над своей пещерой на утесе тьму древолюдей. То Гилей шли на подмогу -- изгонять Хирона с Пелиона. Навалились древолюди на утес, нависающий над пещерой, ухватились за него сотнями рук, уперлись сотнями ног в камни, раскачали утес и сверху обрушили на пещеру Хирона. Всю поляну загромоздили обломки. Дождем камней оросили в глубине под нею долину Думы Пелиона. И одним обломком, утесом, забили древолюди вход в пещеру.

Так был изгнан Хирон, сын Крона, кентавр, учитель героев.

Только далеко за полдень дошел старый Питфей до поляны. Смотрит -- нет поляны. Нет пещеры. Нет Хирона.

Стал Питфей, муже-сосна, перед забитой пещерой. Тяжки сделались ему старые, усталые ноги. Не сошел он больше с того места.

Так стоит он одиноко и грозно, весь рогатый, старым великаном на заваленной обломками поляне, и смолистая слеза каменеет на користой груди сосны-великана. И качает он старой головой, на которой иглистые перья:

-- Где же ты, титанова правда!

Опоздал старый вождь Питфей. Подвели его старые ноги.

ЧАСТЬ III. СКАЗАНИЕ ОБ ИСТРЕБЛЕНИИ ГЕРАКЛОМ КЕНТАВРОВ НА ГОРЕ ФОЛОЕ И ГОРЕ МАЛЕЕ, О РАНЕНИИ КЕНТАВРА ХИРОНА И О ЕГО ДОБРОВОЛЬНОЙ СМЕРТИ

Пелопоннесская кентавромахия

Сказание о гостеприимном кентавре Фоле и о битве Геракла с дикими кентаврами на горе Фолое и горе Малее

Еще молод был тогда Геракл, когда отправился он на гору Эриманф искать свирепого вепря-дракона, пожирателя людей и стад. Шел он кружным путем и зашел по дороге на Фолою -- тоже гора Пелопоннеса недалеко от Малеи,-- где в пещере жил гостеприимный кентавр Фол, носивший прозвище Пещерный. Таким другом был Фол Хирону, что называли его даже братом Хирона. Родила же кентавра Фола наяда, ясная Мелия, у подножия горы Фолои от коненогого Силена.

Две конские ноги у Силена и конский хвост сзади, но торс и голова у него человечьи; только еще уши у него конские, и двигает он ими, как конь, и такой у него тонкий слух, что не только звук, но и запахи умел слышать Силен. Различал он голоса любой струи в том ключе под горой Фолоей, где жила наяда Мелия, и мелодии его водяной арфы, и умел играть на сюринге -тростниковом плотике-свирели -- все ее ключевые песенки: и нежные вечерние песенки, и веселые утренние, и призывные песенки полудня, и звонко-говорливые ночные. И так умел он играть на сюринге, и так умел он слышать и слушать арфы струй и все струны и свирели мира, что полюбила его ясная наяда, хотя жил вблизи пастух, полубог-красавец Дафнис.

Красив был Дафнис! Недаром говорили, что иссохла по нем от любви нимфа Эхо -- до того иссохла, что остался от нее только голос -- эхо. Но куда дудочке пастуха Дафниса до сюринги Силена!

Полюбила Силена наяда, хотя дружил Силен с юным богом -- безумящим Вакхом. Пил он с Вакхом вино от первых Вакховых целебных лоз, пил и утром, и в полдень, и вечером, как только оба сойдутся, и тогда пел он грозные песни-рыки и песни-ревы барсов, и львов, и водопадов, заглушая голоса струй, и носился по горам с табунами диких кентавров.

И впрямь, чем не кентавр Силен, когда встанет он на задние ноги и выпрямится во весь свой конский и человеческий рост!

И от коненогого Силена родила ясная Мелия сына-кентавра Фола. Передал Силен пещерному отшельнику Фолу в дар сосуды с вином от первых лоз бога Вакха. Попробовал Фол вино: да вино ли это? Откупоришь сосуд -- и такое разольется по пещере и кругом в воздухе амброзийное благоухание далеко по лесам, до самых горных вершин, что опьянеют от него даже высокие ветлы.

Сидит Геракл гостем у кентавра Фола. Полна пещера благоухания, щекочет оно ноздри героя. Рад Фол попотчевать гостя вином, но опасно открыть сосуд: сбегутся на запах вина лесные кентавры, и быть тогда бою за напиток бога. Озвереют кентавры, обезумеют от запаха вина. А у Геракла колчан полон стрел, омоченных в яде Лернейской Гидры. Да и страшен он в гневе. Ни богу, ни самому Хирону не спасти того, кто ранен такой стрелой.

-- Не бойся,-- говорит хозяину сын Зевса,-- только разожги очаг. Отразит Геракл дикий набег без стрел -- огнем очага.

Вскрыт сосуд. Пригубили гость и хозяин. И шумит напиток богов дивным огнем в голове полубога Геракла, разливается по его телу, мешается с кровью: будто вдвое стало силы у Геракла. Только некуда ему деть эту силу.

-- Пей, добрый гость,-- говорит хозяин.-- Выпьем за мудрого сына Крона, Хирона. Твой он друг и мой.

И пригубили Фол и Геракл, сын Зевса, в честь кентавра Хирона.

Слышат -- буря у входа в пещеру. Будто обвал за обвалом грохочет. Будто водопад низвергается градом камней и потоком. Вот рухнут с громами в пещеру, завалят громадами!

Крики ярости со всхрапом у входа.

-- Кентавры!

Кто тут крикнул: гость или хозяин? Не ошиблись: они! Кентавры прибежали на запах вина.

К очагу протянул руку Геракл. Мех набросил на сосуд с вином Фол.

Ворвались в пещеру, друг друга тесня, дикие лесные кентавры. Камни, ели, дреколье в руках. Впереди Анхиос и Агрий, две громадины, кони-люди:

-- Вина!

Встал Геракл. В руке у героя головня, и не головня, а бревно раскаленное, все в огне и дыму. И летит оно, бешено крутясь, в Анхиоса. Другое за ним гремит прямо в Атрия.

Дымом застлало пещеру. Видят кентавры: стоит перед ними исполин в дыму и в руках у него огненные палицы.

Отшатнулись кентавры, попятились ко входу в толчее ног и рук, человечьих и конских тел. Рухнул у входа Анхиос, весь опаленный. Страшным голосом кричит Агрий под копытами табуна, ослепленный горящей головней. Валит дым из пещеры. А в нее летят камни и дреколье, и шумят, крутясь со свистом над головами наступающих кентавров, ели.

Снова ринулись со звериным воем кентавры в пещеру, призывая на помощь древних титанов. И снова, давя друг друга, отхлынули прочь на уступы.

Опрокинут в пещере сосуд с волшебным напитком. Еще сильнее кругом благоухание. Безумит оно кентавров и Геракла. И вот стоит уже на пороге пещеры Истребитель чудовищ, и в руке его лук, бьющий без промаха, и лернейские стрелы.

Говорит ему что-то хозяин, хватает за руку. Не слышит Фола Геракл: перед глазами у него чудовища: гидры, львы немейские, вепри-драконы, а не просто кентавры. Истребить их! И уже на тетиве роковая стрела: летит -- и падает кентавр, один, и другой, и третий... И опять стрела за стрелой...

Устлал Геракл трупами кентавров уступы и дороги.

Не могла богиня облаков Нефела видеть их гибели. Ведь и она, титанида, мать кентавра-урода, чудовищного сына Иксиона. Слышит она издалека жалобное ржанье -- плач зеленых кобыл Магнезийских по кентаврам.