Питер Эйрл - Жизнь и эпоха Генриха V

Однако осажденные просто-напросто голодали. После четырех месяцев осады закончилось почти все продовольствие; давно иссякли запасы пшеницы, а также говядина и баранина, были съедены все ослы и лошади, а цены на то, что осталось, продолжали расти. Кот, например, стоил в десять раз дороже мыши, в пищу шли даже кожа и обувь. На улицах люди дрались за ошметки, «всякие нежные чувства улетучились». В первые дни декабря осажденные сделали последнюю отчаянную попытку продолжить сопротивление. Все бедные женщины и дети, старики и больные, бесполезные рты были выдворены за пределы города. Поначалу английские воины, тронутые их истощенным видом, дали им хлеб, однако Генрих приказал выгнать их с территории лагеря, а если потребуется, применить при этом оружие. В результате этого строгого приказа, необходимого чтобы сохранить продовольственные запасы на зиму, изгнанники были обречены на медленную голодную смерть в пространстве между отрядами английских воинов и городскими стенами. Жители Руана пошли всего лишь на одну уступку. Когда бедная женщина рожала ребенка, младенца в корзине поднимали по стене в город, там крестили и затем снова возвращали его умирать к матери. При этом священники с городских стен увещевали гибнущих матерей и детей умереть как подобает.

Той зимой от голода гибли не только руанцы. Дороги на Париж, отданные теперь в руки грабителям и на разорение черни, были полностью перекрыты. В сельской местности рыскали банды бургиньонов и арманьяков, опустошая все вокруг. У Понтуазе, где расположилась основная армия бургиньонов, запасы истощились к концу декабря и солдаты пустились в путь, но не на северо-запад, где их по-прежнему с оптимизмом ожидали руанцы, а на северо-восток в Бовези. Исчезла последняя надежда жителей Руана, а бургундский гарнизон был не в состоянии больше удерживать жителей города под контролем. Но даже после этого, будучи решительно настроенными на благополучный исход, они не сдавались еще в течение трех недель. В конце концов 19 января Генрих вошел в главный город своего герцогства, который так давно его ожидал. Однако возвращение на родину было мрачным, ибо печальный Генрих верхом на черном коне ехал к собору на богослужение сквозь толпу скелетов, которые едва слышно приветствовали его.

Руан не был разграблен, хотя его обязали выплатить своему законному герцогу огромный штраф за оказанное сопротивление. Не считая этого штрафа, в остальном Генрих пытался вернуть город к подобию нормальной жизни. Он повелел раздать в городе продовольствие из его собственных запасов. Горожан призывали покориться новому герцогу: многие так и поступали, включая даже самого командира гарнизона. Теперь, когда осада закончилась, руанцы испытывали мало симпатий к герцогу Бургундскому, который бросил их на произвол судьбы в тот момент, когда они больше всего нуждались в его помощи. Генрих провел два месяца в Руане, улаживая административные вопросы, а затем принялся пожинать плоды своих побед с помощью дипломатии. Пока он был погружен в эти дела, его помощники расширяли завоеванные территории вплоть до линии Соммы и вверх по течению Сены до Манта.

В следующей главе мы более обстоятельно поговорим о дипломатии Генриха. Она осуществлялась все по той же трехсторонней модели, что и в предыдущие несколько лет, однако теперь завоевания Генриха придали ей значительно больший вес. Основной целью всех трех сторон было заключить союз с двумя другими против третьей. Чудовищный цинизм всей ситуации несколько смягчался тем, что все, хоть и смутно, чувствовали: бургиньоны и арманьяки на самом деле должны объединиться и изгнать захватчика. Результатом этого стало подписание в июле договора о мире и союзе между бургиньонами и арманьяками. Реакция Генриха на эту угрозу была предсказуемой. Во время переговоров с Иоанном Бургундским резиденция Генриха располагалась в Манте на Сене, ставка бургундцев – в тридцати километрах от этого города, в Понтуазе. Постоянное передвижение туда и обратно позволило капитанам Генриха хорошо ознакомиться с пон-туазскими укреплениями. 30 июля, когда истек срок перемирия с герцогом Бургундским, Генрих приказал двум отрядам во главе с гасконским наемником Гастоном де Фуа и графом Хантигдоном неожиданно напасть на резиденцию Иоанна. Гас-тон де Фуа без особых трудностей под покровом ночи подобрался к западной стене Понтуаза, однако Хантингдон, который должен был перекрыть дорогу на Париж, заблудился. С приближением рассвета де Фуа решил попытаться взять город в одиночку. Подставив лестницы к крепостным стенам, его воины практически беспрепятственно проникли в город и несмотря на дальнейшее сопротивление гарнизона, без труда взяли его. Затем Понтуаз был отдан на разграбление. В городе было награблено огромное количество вещей.

Неожиданный шаг со стороны Генриха, позволивший ему закрепиться возле Парижа, естественно заставил бургиньонов и арманьяков сблизиться. Поэтому, кажется, этот шаг был довольно-таки авантюрным предприятием. Капитаны обеих группировок совершали набеги на Нормандию, в некоторых из захваченных городов созревали антианглийские заговоры, а между дофином и герцогом Бургундским были достигнуты договоренности по реализации июльского договора с целью объединения сил против англичан. Но на пути создания такого союза лежала стойкая вражда между арманьяками и бургиньонами. В назначенный день вожди обеих партий встретились на мосту в Монтеро, к юго-западу от Парижа. В самой форме проведения переговоров прослеживалось взаимное недоверие. С обеих сторон мост был забаррикадирован, а сами переговоры должны были проходить между десятью представителями с обеих сторон в огороженном здании посередине моста. Но когда герцог и сопровождающие его лица вошли в это здание, дверь за ними закрыли, и арманьяки безжалостно перебили всех своими секирами. Никто наверняка не знает, было ли это убийство спланировано заранее или произошло на мосту спонтанно. Известно только то, что герцог Иоанн Бесстрашный умер с зияющей раной в черепе и что его сын Филипп был решительно настроен отомстить за смерть своего отца, каковыми бы ни были последствия этой мести для Франции. Для Генриха же путь на Париж и к французской короне был открытым.

Говорили, что англичане проникли во Францию сквозь дыру в черепе герцога Бургундского [14]. В какой-то мере это правильно. Убийство герцога стало колоссальной политической ошибкой, последствия которой едва ли можно было загладить двенадцатью мессами, наспех отпетыми убийцами герцога, когда они хоронили его в сюрко и штанах перед алтарем в церкви Богоматери в Монтеро. Казалось, ничто не могло оказать англичанам лучшей услуги, ничто не говорило столь очевидно в пользу того, что бургиньоны пойдут на союз с Генрихом V, чтобы навсегда очистить Францию от этой группировки убийц. Но с другой стороны, убийство прояснило обстановку и, изолировав сторонников дофина в центре и на юге Франции, в конечном итоге способствовало возрождению национального чувства французов в период правления Карла VII, в результате чего англичане будут навсегда изгнаны из Франции. Прежде чем мы начнем рассматривать дипломатическую борьбу, которая привела к величайшему триумфу правления Генриха – договору в Труа, необходимо более подробно изучить политическую ситуацию во Франции, сложившуюся там за годы военных кампаний Генриха. Ибо именно благодаря этой политической обстановке Генрих добился такого успеха. Несмотря на исключительный полководческий талант английского короля, а также его стратегическое мышление, трудно переоценить тот факт, что Генриху не удалось бы достичь успеха, не будь Франция разделена. Мы уже видели отчаяние, с каким отважные гарнизоны обороняли Кан, Руан, Фалез и другие города, ожидая прибытия вспомогательной армии, которая так никогда и не появлялась. И хотя частично причиной того, что эти французские войска так и не приходили на помощь осажденным городам, был авторитет, завоеванный Генрихом в битве при Азенкуре, основной причиной, конечно же, являлась гражданская война.