А. Абакумов - Русский лингвогенез (Украинский язык -- старобелорусско-старокиевское койне -- койне Олельковичей)

Перевод (на великорусский) Ю. К. Бегунова: «О светло светлая и красно украшенная земля Русская! Многими красотами дивишь ты: озерами многими, дивишь ты реками и источниками месточтимыми, горами крутыми, холмами высокими, дубравами частыми, полями дивными, зверьми различными, птицами бесчисленными, городами великими, сёлами дивными, виноградами обильными, домами церковными и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими – всего ты исполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!»

Перевод (на украинский) А. В. Абакумова: «О свiтло свiтла й красно прикрашена земле Руська! Багацькими вродами дивуєш ти: багатьма озерами, дивуєш ти річками i криницями шанованими, горами крутими, горбами високими, дiбровами рясними, полями чудовими, звiриною всілякою, птахами незліченними, містами великими, селами чудовими, виноградами рясними, будинками церковними й князями грiзними, боярами чесними, вельможами численними – усього ти сповнена земле Руська, о прававiрна вiра християнська!».

Близость великорусского перевода к оригиналу ещё более очевидна, нежели у такого же со «Словом о полку Игореве». Украинский же перевод, наоборот, грамматически ещё более удалён к тексту оригинала «Слова о погибели Земли Русской» чем аналогично друг к другу такие же перевод и оригинал «Слова о полку Игореве». Впрочем – ненамного. Как раз где-то в рамках полустолетия.

Тесты и «Слова о погибели Земли Русской», и «Слова о полку Игореве» – форма «высокого стиля» русского языка тогдашних киевлян.

Почему же современный великорусский диалект имеет большее сходство с языком киевлян кон. 12 – сер. 13 вв. нежели нынешний украинский диалект Южной Киевщины, Черкащины, Кировоградщины, Южной Житомирщины, Винничины, Полтавщины, Слобожанщины, большей части Хмельниччины, значительной части Черниговщины и Сумщины, части Донбасса и Новороссии? Как и его литературно-деловая котляревско-гринченковская форма? Почему великорусская речь ближе к текстам «Слова о полку Игореве» и «Слова о погибели Земли Русской» чем украинская?

Можно допустить несколько вариантов причин большей близости великорусского наречия (чем украинской мовы) к киево-русскому языку.

1) Известный историк, идеолог Конгресса Украинских Националистов, В. С. Коваль, отметив большую близость текста «Слова о полку Игореве» к «кацапской мове», чем к украинской, высказал в 2002 году на телеканале «1+1» оригинальную мысль. Виктор Саввич предположенил, что язык «Слова о полку Игореве» новгородский, привнесённый князем Олегом ещё в 882 г. в обиход киевских правящих слоёв, а «праукраинкая мова» уже мол де тогда существовала самостоятельною в «низах» Южной Руси.

Однако новгородская речь кон. 12 в. известна сотнями тогдашних берестяных грамот Града-над-Ильменем. Этот говор уже существенно отличался от языка «Слова о полку Игореве» («высокого стиля» киево-русского!). Да и слишком уж дилетантски-фантастично отодвигать разветвление украинского, белорусского и великорусского диалектов в глубину I тысячелетия н. э.

2) Украинская мова -- потомок «сельского говора» Киевского княжества, уже в 1185 г. слегка отличавшегося от речи киевлян-горожан. Последним же образцом «правильной административной речи» для суздальцев стал язык двора Ярослава Всеволодовича, переехавшего в 1238 г. из Киева во Владимир-на-Клязьме. С отцом Александра Невского, как известно, тогда переехало немало природных киевлян.

Увы! При справедливой оценке обстоятельств появления во Владимире-на-Клязьме последнего киевского административно-лингвистического «писка моды», нет никаких оснований предполагать того, что вплоть до 1240 г. в Киевском княжестве были какие-либо внутренние различия наречий.

3) И великорусский язык, и мова -- потомки киево-русского языка, но Соловьиная менялась во времени (в течение 750 лет) быстрее, чем Великий и Могучий.

Сложности лингво-исторических перипетий в Южной и Северо-Восточной Руси были в одинаковой мере непростыми и причин для глотто-хронологического «обгона» великорусского наречия мовой (как, например, это произошло с потомками древненорвежского языка ; – ландсмол изменился сильнее чем почти полностью изолированный исландский!) – не видно.

4) Пра-черкасско-полтавско-слобожано-восточноподольский диалект – продолжение говора «чёрных клобуков» (объединение торков, берендеев, узов, части печенегов и нек. др.), перешедших по мнению авторов оной гипотезы до сер. 13 в (и выработавших своеобразный славянский диалект с мощнейшим тюркским лексическим суперстратом) с огузского языка на русский. Тем более, что наместником великого князя Ярослава Всеволодовича в Киеве середины 1240 х гг. был торчин Дмитрий Ейкович [Котляр Н. Ф., Сидоренко Е. Ф. Социально-экономическое и политическое положение Киева в период развития феодализма (30 е гг. XIII – первая половина XVI в) // История Киева. Т. 1. – К., 1982, С. 197 ].

Тюркские заимствование в мове приличные, но не очень уж значительные. Да и основную часть «чёрных клобуков» в начале 14 в. золотоордынский хан Тохта переселил с Роси на Арал (каракалпаки).

5) Украинская мова потомок (по А. И. Железному) древнерусско-польского койне.

Сия гипотеза «получила» всеобщую критику. Аргументацию см. выше.

6) Может быть Мова Соловьиная действительно потомок койне, но не польско-древнерусского, а какого-то иного.

Рассмотрим исторические перипетии Киевской Земли 13 – 16 вв. [Котляр Н. Ф., Сидоренко Е. Ф. Социально-экономическое и политическое положение Киева в период развития феодализма (30 е гг. XIII – первая половина XVI в) // История Киева. Т. 1. …, С. 192 – 252 ].

Более столетия (после Батыевого Погрома) в Среднем Поднепровье продолжал функционировать киево-русский язык, постепенно диссимилируясь в своеобразный местный говор. В 1360 х гг., с отвоеванием «Великим Княжеством Литовским, Русским и Жмойским» (ВКЛ) у ордынцев Среднего Поднепровья, в Киево-Переяславщине появляются «литвино»-белорусские дружинники, бояре, удельный князь из династии Гедиминовичей (Владимир Ольгердович) и, весьма вероятно, военные поселенцы. Двор Владимира Ольгердовича первоначально, по-видимому, был ранне-старобелорусскоязычным.

Известно, что с начала 11 в. Полоцко-Минское княжество (Земля Всеславичей, так оно названо в «Слове о полку Игореве»!) стало жить своей обособленной жизнью, там не происходило масштабных ротаций дружинников и бояр (от Перемышля и до Белоозера) остальной Руси (Земли Ярославичей, согласно тому же автору), в большинстве случаев унифицировавших административный язык удельно-княжеских дворов потомков Ярослава Мудрого. Это обстоятельство обусловило начало формирования региональных лингвистических особенностей узкого мирка территории наследственных владений потомков Всеслава Брячиславича, т. е. -- Минско-Полоцкой Земли. Сие наречие тоже базировалось на киево-русском языке, но на более ранней его форме (характерной для начала 11 в. и перенесённой из тогдашнего Киева в Полоцк дружинниками Изяслава Ярославича). Сложившийся же на этой основе ранне-старобелорусский диалект к сер. 14 в. унаследовал (как в виде «официоза», так и в качестве речи большинства своего населения) и Великое Княжество Литовское, Русское и Жмойское (так это новое тогда государство официально называлось). Так что к 1362 г. (утверждения Гедиминовичей в Киеве) означенный полоцко-виленский говор уже начинал приобретать черты особого русского диалекта.