Рустан Рахманалиев - Империя тюрков. Великая цивилизация

Аэций и Аттила стояли во главе военно-политических коалиций (отнюдь не «племенных союзов»), население которых большей частью было чуждо своим правителям по крови, по религии, да и по этническому облику. Во главе восточной коалиции тюрко-германо-славяно-угорских племен стоял гунн, потомок древнейших тюрков; во главе западной – германо-кельтско-аланской – римлянин, потомок захватчиков и рабовладельцев.

Военные историки полагают, что основное различие между римским войском и варварами заключалось в преобладании пехоты у первых и кавалерии у вторых. Тактика гуннов имела преимущества, а их внешне грубое снаряжение во многом превосходило римское.

В январе—феврале 451 г. Аттила сконцентрировал свою армию на Венгерской равнине. Чтобы достичь берегов Рейна в первых числах марта, Аттила должен был в январе подняться с берегов Дуная. Он разделил свою армию на два корпуса: один следовал по правому берегу Дуная, разрушая на своем пути замки почти до основания; другой, поднимаясь по левому берегу, вербовал по дороге остатки квадов и маркоманов в Западных Карпатах и свевов – в Шварцвальде. Соединившись вместе на истоке Дуная, оба корпуса расположились по близости лесов, откуда они могли взять необходимую древесину для обеспечения похода в Галлию. Франки, жившие по берегам Неккера, при приближении Аттилы выгнали или убили молодого короля, поставленного римлянами, заменили его своим «длинноволосым» князем, и вместе с ним встали под знамена гуннов. Туринги сделали то же; даже зарейнские бургунды, забыв свои прежние счеты с королем Октаром, вступили в войска Аттилы. Укрепив таким образом войска новыми союзниками, гунны начали готовиться к переходу через Рейн. Древний Герцинский лес, видавший Цезаря и Юлиана, обеспечил Аттиле все материалы для переправы: его вековые дубы падали тысячами под ударами секиры; грубые барки, сколоченные из них, соединили оба берега реки плавучим мостом. Очевидно, Аттила сделал несколько мостов, чтобы переправиться в одно и то же время из различных пунктов. Самый восточный отряд перешел Рейн возле города Аугте, главное место равраков, и затем пошел между берегом реки и подошвою Вогезского хребта. Сам Аттила, сколько можно догадываться по документальным подробностям его похода, избрал для переправы место, лежащее несколько ниже слияния Рейна с Мозелем (около Кобленца), где обыкновенно переходили римские армии; потом, следуя со своим войском по дороге, которая вела от места переправы к Триру, утвердился в древней столице Галлии, среди ужасов опустошения.

В V в. Галлия была процветающей страной, намного богаче дунайских провинций, византийских земель и даже самой Италии. В многочисленных шахтах и каменоломнях добывалось необходимое сырье, хорошо оборудованные мастерские работали даже на экспорт. Производство предметов обихода и роскоши было развито более, чем где бы то ни было. Торговля процветала, а цены, несмотря на алчных римлян, оставались невысокими. Варвары нашли здесь цивилизацию, административную организацию, открыли для себя то, что может дать оседлая жизнь, мирная эволюция.

Аттила, верный однажды начертанному плану, издал прокламацию по всей Галлии, объявляя, что он пришел в качестве друга римлян и с единственной целью – наказать вестготов, своих беглых подданных и врагов Рима и потому галлы должны оказать ему дружественный прием как своему освободителю и одному из полководцев Римской империи.

Некоторые города повиновались, другие пытались оказывать сопротивление, но и те и другие были одинаково ограблены. Слабые римские гарнизоны, не имея сил держать натиск, убегали в хорошо укрепленные места или отступали шаг за шагом к Луаре, сделавшейся местом соединения.

Аттила ошибался, полагая, что франки, бургунды и даже вестготы рано или поздно присоединятся к нему в надежде на поживу. Но они и так уже были, на разных условиях, федератами и, наблюдая ежедневно растущую слабость Римской империи, знали, что время работает на них, а потому в подавляющем большинстве не желали помогать кому-то еще, какими бы обещаниями их не пытались прельстить.

Итак, зимой 451 г. Аттила вторгся в Римскую империю около Майенса, там, где граница была наиболее уязвима, и, несмотря на опустошительные набеги франков в 440–441 гг., это был один из самых густонаселенные районов, самых активных и самых организованных в римских владениях. И Аттила наносит удар, сравнимый с бомбовым. Города должны заплатить дань или погибнуть в огне. И они горят. Они платят. Западный мир видел, кто такие гунны, и знал, что они превратили Мессию, Иллирию, Фракию, Македонию (444–447 гг.) в пустыню.

Между тем вся Галлия и, в особенности, бельгийские провинции были поражены паническим страхом. Все бежало или готовилось к бегству при виде этого вихря народов, которому предшествовали пожары и за которым следовал голод. Каждый спешил укрыть в безопасном месте свои припасы, деньги, домашнюю утварь; жители небольших селений сбегались в большие города, но и там не находили они безопасных мест; жители равнин перебирались в горы, леса населялись крестьянами; жившие по берегам морей и рек спускали на воду суда и были наготове переправлять свои семейства и имущество в те места, которые считались менее опасными. Так поступили жители небольшого города Лютеции. Лютеция, современный Париж, – по господствовавшему тогда обычаю называть города по имени тех племен, у которых они были центральным местом жительства, – была незначительным селением во времена Юлия Цезаря, при Констанции Хлоре сделалась довольно важным городом. Торговая значимость маленького города шла рука об руку с политическим его значением: он стал центральным местом торговли на всем пространстве между Верхней и Нижней Сеной. При других обстоятельствах жители Лютеции, состоявшие почти все из рыбаков, сумели бы внушить уважение к своему острову, защищенному двойной оградой, то есть глубокими рукавами Сены и высокой стеной, с установленными по бокам башнями, но панический страх, вызываемый даже упоминанием имени Аттилы, отнимал спокойствие у самых отважных и склонял народ к бегству как к единственному средству спасения. Жители города, посовещавшись между собой, решили не дожидаться неприятеля. Уже все было готово к переселению. Но всюду, где проходил завоеватель, на его пути появлялись святые люди, будь то епископы или девственницы. Но что они могли сказать Аттиле от имени терзаемой Галлии?

И тогда-то явилась прелестная девочка из Нантерра, которая решилась остановить это массовое бегство. Ее звали Женевьева и была она галлоримлянка. За ней шла слава праведницы, целительницы, пророчицы. Точно так же, но при других бедствиях Отечества, другая, дочь Галлии – Жанна Д Арк имела ведения.