Маремьяна Голубкова - Мать Печора (Трилогия)

Вот и Таисья Маркова однажды явилась в школу.

- Примайте меня с хлебом да с солью, пришла, коли не прогоните.

- Молодец, - говорит учитель. - По-ударному займись, так и других настигнешь.

Решили мы к Первому мая подготовить школьную стенгазету. Я три заметки написала. В первой похвалила учителя. Во второй заметке Анну Сергеевну прохватила за то, что колхозную кобылу опоила. А в третьей заметке Таисью Маркову продернула. Та на скотном дворе проспала, коровы из хлева вышли и сено топтали. И нарисовано было, что на печке спит она. Ох, и ругала она меня:

- Активница-то наша научилась на наше горе заметки писать. Лучше-то того, может, ничему и не научится, тем станет и голову кормить.

Первого мая украсили мы школу, оклеили, лозунги развесили. Всех колхозников на демонстрацию пригласили. Это была первая демонстрация в Голубкове. Врат Константин выступил с докладом, учитель тоже, а потом и я сказала:

- Товарищи! Поглядите, как мы сейчас живем. Нам школу дали, учителя прислали, всякую помощь оказывают. Только самим надо иметь желание. Можно и дальше учиться: дороги широкие открыты.

Константин глядит на нас, женок, усмехается.

- Вот, - говорит, - у женок и добры речи нашлись. Ум у вас не волк съел, толку хватит, вот и налегайте, науку одолевайте.

В ту зиму мы в школе программу трех лет прошли. Под весну приехало начальство испытания проводить. Слушали и были довольны. Отметки мы получили "хорошо" да "очень хорошо". Только за письмо многие "посредственно" получили: непривычны еще были наши огрубелые руки к перу.

3

Меня в колхозе на тяжелую работу не посылали. Когда надо, пошлют дров для маслозавода напилить. В великий пост готовим сети: вяжем да садим их. Больше всего я пущальницы** из тонких суровых да из катушечных ниток любила вязать. Это самая легкая, сидячая работа, чистая, как пером пишешь. В колхозе их многие сотни в запас нужны. Одни издержатся, на смену новые вяжем.

Сижу я у себя дома в теплой избе, иглой о доску щелкаю да не во весь голос напеваю:

У колодечка было у глубокого,

Что у ключика было холодного,

Молодой солдат тут коня поил...

Я по-прежнему любила песни. Песня мне больше чем друг. С другом дружишься, а не каждое слово ему скажешь. А от песни ни единой мысли не утаить, на каждую думу песня сама прибежит да ответит.

На дежурство в скотный двор колхоз посылал нас понедельно. Тут уж от домашнего от всего отступись. А когда все на скотном дворе сделаешь, безо всякого наряду идешь к бревнам и начинаешь пилить. Пилю я одна почти так же, как и вдвоем. Если хороший развод у пилы, одной пилить легко. Меж делами днем выпилю добрую сажень, а ночью и выколю ее, хоть никто и не просил меня.

Утром придут люди и удивляются:

- Ну, у Маремьяны опять костры сложены.

Когда возчик заболеет, я, чем посылать кого-нибудь, запрягу лошадь, привезу воды сама. С дровами возиться да воду возить мне нравилось: на свежем воздухе работа легко дается. Колхозную работу я с первого дня чужой не считала. Для того и в колхоз вступала, чтобы его своим считать.

Для домашних дел я во время дежурства попутьем пользовалась. Иду из дому на скотный двор, по пути то ведра, то ушат с собой беру. Ходим мимо проруби, я оставлю ведра, а обратно пойду - попутно воду домой тащу.

По сено для своей коровы поеду, колхоз лошадь даст, так я сзади саней еще маленькие санки привяжу. Сена накладу на большие сани, а на маленькие ольхи да ивняка нарублю и в одну поездку и сено и дрова привезу. В колхозе я каждый шаг стала учитывать - где его издержать: часов с собой не было, так я и шаги считаю.

На домашнем деле мы раньше так располагали: когда встал, тогда и ладно; когда сделал, тогда и хорошо. Забежишь к корове, скажешь: "Сено дано, доить рано, стоит и так", - да и обратно пойдешь. Что хочешь, то и выбирай: то ли доить, то ли поить. А в колхозе, если так делать, так утреннее с вечерним не свести. Мы и поговаривали:

- В колхозе так не водится, на корыте навоз не возится.

Забота у нас появилась: как бы все успеть. В колхозе свои новые порядки: корова отелится - четыре раза дой, теленка четыре раза пой, в указанные часы корову доить надо. Коровы от этого раздаивались и больше молока давали.

Весна пришла, работа переменилась. Скот на волю вышел.

Как только лед на Печоре пронесет, теплый дождик пройдет, гром прогремит, встряхнет землю, едем мы луга убирать. Зимой у стогов остается остожье: сено, стожары, подпоры. Кроме того, большой водой наносит на луга хворост, заплески остаются. Все это надо убрать, пока трава не выросла. Разделим мы пожни на участки, согласимся, кому с кем идти, и друг перед дружкой стараемся, чтобы раньше очистить. Луга как зеленым сукном подернуты, листы развернутся, кусты опушатся, цветы раскинутся. Время теплое, погода солнечная. А к вечеру ветер с моря потянет, посвежеет. Днем-то на солнце нажаришься, а тут будто ты новый стал.

На путину в этот год ушла добрая половина деревни. Ехали они не с прежними сетками, а с рюжами и ставными неводами. Моя неродная внучка Паша поехала, новую частушку запела:

Заструилася Печора,

Расшумелася вода,

Рыбартели ставят рюжи

И ставные невода...

Уловили наши колхозники немало, план выполнили. Рыбу сдавали на приемные пункты в Месине да в Афонихе. Приемные пункты только что открылись. Раньше мужики рыбу домой возили да в кооперативы сдавали, а тут не надо возить, под боком у моря сдадут.

В ту же весну мы в первый раз колхозный огород разбили. И у своих домов тоже картошку посадили. В Голубкове до этого никогда и никто не садил ни картошки, ни репы. Знали люди из века в век одну свою путину да промысел зверей да куроптей. Землю лопатой копали только на кладбищах.

Отвел колхоз участок для пробы - картошку да репу садить. Сняли мы дерно, а пахать и нечем: сохи у нас во всей деревне в заведеньи не бывало, плуга ни старый, ни малый не видали. Взялись копать лопатами. Перекопали не знаем, как садить. Выручила нас старуха Тюшиха. Она с Пинеги-реки, а там без картошки да без репы не живут. Вот она и вела все дело.

С картошкой кончили - ходим, травы смотрим. Обойдем луга, видим, что не дошли еще травы, молодые, редковаты да низковаты, косить рано. Когда колхозные дела направили, в свободное время делаем свои дела, чтобы в сенокос не суетиться. Свои дела справили - опять за колхозные взялись. Дело за делом так и ведем.

Услышали мы, что в Оксине, кроме сена, в прошлом году запаслись силосом. Скота у них много, а люди все путиной занимаются, так они в осень наверстали силосом.

Решили и мы попробовать. Пошли с председателем, размерили участок, в два дня выкопали яму. Возим травы, топчем в яме лошадьми.

Тут и Павлик топтал траву на колхозном коне. Приехал он из Нарьян-Мара на каникулы, привез двести рублей стипендии, и работал он в колхозе вместе со всеми. Он только что вступил в комсомол и старался не хуже людей работать.